Мгновенно все терзавшие его муки, усталость, сухость в горле, боль в спине, руках и ногах отошли на второй план. Всё виденье этой пустыни стало восприниматься иначе, чем пять минут назад. Она будто бы перестала для него существовать вовсе, одна фигура Мэриан сейчас имела для него смысл. Какое-то время Гай всматривался в лицо любимой девушки (или это был её призрак?) и не мог понять, почему она не замечает его. Молчание было тягостным для него, и, наконец, он заговорил:
- Мэриан! Мэриан, он забыл тебя… Он женился на другой… - сбивчиво говорил он. – Теперь она спит рядом с ним, целует и обнимает его. Он забыл тебя и вашу любовь… А я нет. Я всё помню, каждую мелочь, не упуская ни единого воспоминания. Сердце и память хранят все твои прикосновения, взгляды, улыбки, поцелуи… Скажи только два слова: «Останься, Гай» - и я останусь навсегда с тобой, не в виде друга! Нет, это слишком большая честь для меня. Я знаю, ты не сможешь мне этого позволить. – Ему было тяжело говорить, голос дрожал, но он старался не сбиваться. – Но в виде раба, готового тебе поклоняться, боготворить тебя, целовать землю, к которой прикасались твои ноги… Лишь бы быть рядом с тобой, чувствовать и видеть тебя… Потому что моя любовь ещё не угасла, моя любовь верна тебе, Мэриан… и она вечна, - в его глазах светился огонь надежды, так давно похороненный внутри него.
Во время его пылкой речи она подняла на него глаза и смотрела в лицо своего убийцы ничего не выражающим взглядом. Девушка пыталась понять, о чём он говорит, и не понимала.
- Прошу, уйди, Гай… я не хочу тебя видеть, - её голос был спокойным, но мужчина почувствовал, как по спине побежали мурашки, и это было не от холода. – Мне не нужна твоя любовь, мне не нужны твои жертвы. Ты лишил меня моего земного счастья, но Робин остался жив, и Робин счастлив. Он заслужил это, как никто другой, – столько тепла и любви в этот момент было в её голосе, что Гай едва сдержал рвущийся на волю рёв из самого сердца. Так не должно быть! Досада, разочарование, горечь – этого он ждал в ответ…– Пусть другая теперь на моём месте, другая сделала то, что мне так и не удалось. И я счастлива, я могу быть спокойной и умиротворённой… - она замолчала, вновь погрузившись в молитву.
- Но как же так, Мэриан?! Я готов был ради тебя на любую глупость, любой подвиг, я берёг память о тебе всё это время, - и он показал ей кольцо, что висело у него на шее, то самое, что она отказалась принять, не став его женой. – А он предал тебя… - Гисборн умолк, потому что девушка прервала его:
- Гай, не лги себе, прошу, - он поймал её взгляд, но не мог понять, что он выражает. Это была и грусть, и горечь, и тоска, и какая-то обида. - Ты не забыл меня только потому, что совесть терзала тебя, она не давала тебе забыть и забыться. Только из-за неё ты перестал быть собой, ты никогда не любил меня. Я нужна была, чтобы утолить голод, голод мужской плоти и похоти. Это была не любовь, Гай…
- Не любовь?! Не любовь, Мэриан? – он не мог поверить её словам, его начали душить обида и негодование. Как ещё он мог доказать всю искренность своих чувств?! Что он только не делал, чтобы обратить на себя её внимание! Подарки были лишь мелочью, но, казалось, что ей они были приятны. Ходатайство за неё перед шерифом в любом подвластном ему вопросе тоже приносило свои плоды. Его слепая, безоговорочная вера ей – а Мэриан всё это время врала, безжалостно, грубо, не щадя его чувств. Но ведь это было во благо Англии, во спасение этого чёртового короля Ричарда! А Гай знал и терпел. А ещё ждал, ждал того момента, когда она почувствует, что он подставляется ради неё, а не по глупости: и тогда её любовь, её преданность будут ему и благодарностью и бальзамом на больные раны. – Если бы я не любил, если бы я только желал твоего тела, я бы не стал столько ждать. Так томиться, так страдать! – он, опустив взгляд уставших голубых глаз, со свирепостью сжал кулаки. – Я мог бы взять то, что, как ты думаешь, было мне нужно, силой. – Горько усмехнулся он, убирая упавшие волосы со лба.
Но я уважал, ценил, любил тебя превыше многих благ. А ты… Мэриан, ты разбила мой хрупкий мир вдребезги! На тысячи мелких осколков, и оставила жить среди них. Я не мог собрать их воедино, слишком они были крохотными. И избавиться от них не мог, это бы значило, что я готов забыть всё, что было, хотя ничего и не было… - он остановился, переводя дыхание. Ему было сложно говорить о том, что было, но и молчать он уже не мог. На секунду задержав дыхание, он устало продолжил: – И всё это проклятое время я чувствовал, как они впиваются в моё тело, один за другим. Это было медленно, причиняя жгучую боль, идя до самого сердца, поднимаясь выше к голове… Я готов был умереть и ловил себя на мысли: пусть только Гуд захочет, и я подставлюсь ему под удар. Но он отомстил по-другому. Как страшно и жестко он отомстил, оставив меня жить! Жить и страдать, жить и понимать, какую губительную ошибку я совершил! – Гай отвернулся, стирая со щёк следы от слёз. Он не мог позволить ей увидеть эту его омерзительную слабость, последние крохи гордости ему не разрешали. Дальше, рвано вздохнув, он продолжил грубо бросать обвинения в адрес Робина: - А что делал Гуд всё это время?! О, Изабелла, моя дивная сестрёнка Изабелла… - сиплый смех вырвался из груди Гая, но он тут же прервался кашлем. – Он увлёкся ей, Мэриан, моей сестрой увлёкся твой благоверный Гуд! Отношения их были не долгими, он бросил её, но сестричка не осталась в долгу. Она, как и я, готова была отомстить за причинённую ей обиду, за поруганную честь, она исполнила свои угрозы… - на несколько секунд Гай увлёкся этой мыслью и его взгляд стал отсутствующим, но, вновь придя в себя, он продолжал:
- А я умирал каждый день. Я засыпал с мыслями о тебе и просыпался, не переставая о тебе думать. Мэриан, если бы ты только знала, что я пережил, тогда бы, мне кажется, ты взглянула на меня другими глазами… Моя боль ни с чем не сравнима, - Гай закрыл лицо руками, тяжело дыша и стараясь побороть желание заплакать.
Если бы Гисборн мог видеть, то он бы не поверил собственным глазам: во взгляде Мэриан появилось так несвойственное ей осуждение и неприкрытый, злой упрек.
- Ты говоришь мне о боли? Боли и страданиях? А что, по-твоему, испытывала я, когда ты лишил меня жизни? – Гай отнял руки от лица и с ужасом вслушивался в её жгучие, правдивые слова: - Что я испытывала, когда в последний и единственный раз говорила Робину, что люблю его? Ты не думал, Гай Гисборн, что та боль в сотни раз горше, чем чувствовал ты потом? Я никогда не захочу видеть тебя рядом с собой! Ты омерзителен мне! Тебя, Гай Гисборн, я ненавижу всеми силами своей души! – Мэриан подняла глаза к небу, будто бы прося у того прощение за свой неконтролируемый гнев.
- Нет, нет, это неправда! – опустился он перед ней на колени, складывая руки в молитвенном жесте. – Я не верю тебе! Это невозможно! Тебе нравится причинять мне боль, только поэтому ты говоришь такие слова! Я не верю тебе! – исступленно повторил он, хрипя и хватаясь за голову обеими руками. Ему казалось, что ещё немного, и она разорвётся прямо у него на плечах, такой пронзительной была боль.
- Взгляни на свои руки, Гай, и скажи мне, что же ты видишь на них? – без злости проговорила Мэриан, но мужчина чувствовал, как изменилось атмосфера этого места, как его начал бить сильный озноб.
Опустив руки, Гай увидел, как они мгновенно покрываются чем-то красным до самых локтей, и эта густая субстанции начинает стекать вниз, на песок. Даже не поднимая рук выше, Гай инстинктивно почувствовал – это кровь. Первой его мыслью было, что она принадлежит ему, но следующие слова Мэриан разубедили его:
- Смотри, это кровь, Гай! Это кровь всех убитых тобою людей! И всех тех, в чьих смертях ты так или иначе виновен! Ты утонишь в этой крови, и ничто не сможет спасти тебя!
Он несколько секунд переводил испуганный взгляд с рук на Мэриан и обратно, не способный что-либо сказать. Когда к нему вернулось что-то вроде самообладания, первые слова он произнёс шёпотом:
- Боже, Боже всемогущий, ты ведьма, Мэриан! – Гай поднялся с колен, отряхивая руки и улыбаясь безумной улыбкой грешника: - Но я не боюсь тебя! Не боюсь ни божьего гнева, ни Страшного Суда, ни раскалённого пекла, что ждут меня, потому что я видел тебя! Я говорил с тобой! И я люблю тебя! – пустынное эхо подхватило его крик и разнесло по округе.
- Гай, я прощаю тебя и желаю тебе свободы… но я не хочу больше никогда видеть… навсегда прощай… - Мэриан дотронулась своей рукой до его головы, и мужчина почувствовал, как по всему телу начала разливаться теплота и лёгкость, будто кто-то подарил ему крылья. Он начал подниматься от земли, больше не чувствуя за собой ни угрызений совести, ни тоски, ни боли…
Открыв глаза, Гай не увидел перед собой ни Мэриан, ни пустыни. Перед ним была пустота. Он раскинул руки и почувствовал, как падает вниз – он разобьётся! Что ж, это будет красивый конец, как у того мальчишки, что полетел к солнцу и спалил свои восковые крылья…
пока не скажу что. 
Получилось очень здорово! Так грустно, но и очень проникновенно.
С поэтическим почином!!! 
Безотносительно конкретно этого стихотворения))