всего три главы, но есть четвёртая, которая не совсем, как глава, она скорее является другим концом.

Весь магический мир знал, кто такие Гарри Поттер и Драко Малфой. Это бывшие школьные враги, а ныне хорошие пост-школьные приятели. Один из них - тот самый парень, который в своё время убил таки Тёмного Лорда, второй – сын Люциуса Малфоя, правой руки этого самого Лорда, чистокровный маг, ранее презиравший всех маглов, грязнокровок и их любителей. После неудачного брака с такой же, как и он, чистокровной волшебницей, оказавшейся первоклассной стервой, Драко кое-что поменял в своей жизни. И вот уже несколько лет он был общепризнанным геем. Отписав жене и сыну Скорпиусу часть своего имущества и отдав несколько семейных особняков в их безраздельное пользование, Малфой оставил себе Мэнор и один небольшой коттедж во Франции, куда он мотался со своими пассиями каждые подвернувшиеся выходные.
Сейчас оба молодых человека работали в Министерстве Магии, занимая почётные посты глав своих отделов. Гарри – Отдела мракоборцев, Драко – Отдела юристов, адвокатов, присяжных и подобной братии.
И вот, в начале второго Малфой бесцеремонно ввалился в кабинет к Поттеру, имея отличнейшее предложение на обед, но, застав друга корпящим над бумагами, он растерял весь свой пыл и одновременно пришёл в ужас:

- Святой Салазар, Поттер, а ты всё в трудах, аки пчела, - констатировал Малфой (они, даже будучи друзьями, не называли друг друга по именам - старая школьная привычка сыграла своё дело), улыбка на секунду померкла на его красивом аристократическом лице, но потом снова вернулась на прежнее место. Гарри был так поглощён своими бумагами, что не замечал Малфоя. А Драко уверенным шагом зашёл Поттеру за спину, чтобы посмотреть, чем он таким занят, что даже ради обеда от дел оторваться никак не может.

- Надо же, Потти, какие мы занятые… - пропел он над его ухом, и только тогда Гарри понял, что его уединение нарушено, не смотря на то, что он очень просил свою помощницу никого к нему не впускать, и в первую очередь - Малфоя. Но ещё Гарри знал, что Драко Малфой умеет пробраться даже туда, куда дверь ему будет наглухо закрыта. Был у него такой талант, от Люциуса, что ли, достался - тот тоже всегда ко всем замкам умел находить свои особенные ключики.

Поттер тяжело вздохнул и, возведя глаза к потолку, видимо, пытаясь найти там спасение и успокоение, медленно повернулся к Драко. Тот, опёршись о край стола, с наглым прищуром смотрел в ответ.

- Малфой, ты разве не видишь, что я занят? У меня ещё две сотни непросмотренных бумаг, и это только на сегодня, - чётко, практически по слогам проговорил Гарри, пытаясь донести до Драко весь смысл своих слов. Для него это было очень важно, ведь он обещал сегодня Джинни и маленькому Джеймсу быть дома раньше обычных семи часов.

- Потти, я вижу, что ты о-ч-е-н-ь занят, но это не повод пропускать всем нам положенный обед. Ты такой тощенький, я никак в толк взять не могу, тебя что, твоя Уизля не кормит совсем? Деньги вроде есть, и тёща готовит шикарно, а плотнее ты не становишься. Как был в школе щупленьким и дохленьким, таким и остался, – Драко выпрямился и развёл руками в наигранном недоумении.

- Зато ты раздался в размерах, Малфой! – улыбнулся в ответ Гарри. - Сколько же килограмм конфет ты съел? Даже предположить страшно. Небось, гардероб раз пять менял за истёкший месяц, и в тот чёрный костюм, которым хвастался две недели назад, уже не влезаешь, или я не прав, - встал он со своего места и с иронией посмотрел на Драко.

- Вечно, ты, Поттер, по больному бьёшь! – притворно надулся Малфой. Драко знал о своей страсти к сладкому, особенно к дорогим шоколадным конфетам, поэтому все шуточки сносил более или менее спокойно. - Да, потолстел немного. Да, уже не влезаю в те элегантные, так мне идущие брюки от того чёрного костюма. Но это ничего не значит, как набрал, так и сброшу. Всего-то несколько глотков зелья для похудания, и я снова в отличной спортивной форме, готовый на подвиги ради того единственного, кто мне так дорог, - сладко вздохнул Драко, представляя себе все те подвиги, на которые он бы пошёл только ради одного человека на свете, того-кто-давно-уже-выжил-и-не-ищет-приключений-на-свою-восхитительную-задницу, ради того, кто сейчас стоял рядом с ним, ради Гарри Поттера.

Всё Министерство знало о безответной любви Драко, но Поттер, то ли прикидывался, что не замечает, то ли, действительно был так увлечён семьёй и работой, что ничего не видел, кроме своих бумаг, обожаемой беременной жёнушки и маленького сынишки, ровесника Скорпиуса. А Драко смиренно молчал, не пытаясь даже намёком показать, что чувствует, ожидая когда-нибудь получить положительный ответ на один очень его интересующий вопрос.
Сумев оттащить Поттера от своих бумаг, Малфой повёл его в хороший ресторанчик, что был за углом. Заказав два кофе, пять сосисок-барбекю для Гарри и легкий салатик для себя, Драко уселся напротив друга. С упоением рассказывая Поттеру какой-то смешной анекдот, который, к его сведению, тот слушал в пол-уха, видимо, продолжая думать о чём-то своём, Драко увидел, как к кассе подошёл симпатичный, высокий, смуглый молодой человек. Малфой мог с первого взгляда определить по его внешности, кто он – гей или натурал. И так случилось, что он…

- Поттер, слушай, обернись, только не резко, и посмотри на того обворожительного парня, что стоит сейчас у стойки, – Малфой не сводил глаз с Поттера, а тот медленно повернулся и мельком глянул в сторону кассы.

- Ну и что? – не понял Поттер.

- А то, Потти, что он гей! – удовлетворённо улыбнулся Малфой и откинулся на спинку диванчика, на котором сидел. Тот парень был очень красив: его кожа отливала медным блеском, каштановые вьющиеся волосы были схвачены на затылке в небольшой хвост, одет он был в белый летний неофициальный костюм, который подчёркивал его спортивное телосложение.

- Перестань ты коверкать мою фамилию, я же не называю тебя Малфи, – обиженно зашипел на него Гарри, а потом добавил: - С чего ты это взял, Малфой? У тебя все красивые парни – геи! Удивляюсь, что всех девушек, симпатичнее Амбридж, ты ещё не записал в лесбиянки! - фыркнул Гарри.

Им принесли заказ, и голодный Поттер, вдохнувший запах горячих аппетитных сосисок, уже было схватился за вилку и нож, как его остановил Малфой:

- Стой, Гарри, - он назвал его по имени… вилка упала на тарелку так звонко, что на секунду Гарри подумал, что оглох, но тут же пришёл в себя, смотря на Малфоя округлившимися до размера снитча глазами.

- Держу пари с тобой, Гарри Поттер, что этот парень не натурал! На одно любое желание! – шепнул Малфой и прищурился с подозрением. - Что, Поттер, испугался? Боишься проиграть мне, неудавшемуся Пожирателю Смерти, одно-единственное желание?

Драко многозначительно смотрел на своего соседа, протягивая тому через весь стол свою ухоженную руку с аккуратными отполированными ногтями.

- Малфой, да ты - последняя скотина! Чтоб я струсил… - Гарри не мог найти слов, он чуть не захлебнулся накатившими на него эмоциями, - не дождёшься!!! Держи мою руку… этот парень не может быть геем!!!!! – аврор со злобой сжал руку Малфоя.

Приняв рукопожатие, Драко встал со своего места и вальяжной походочкой направился к объекту спора. Гарри не оборачивался и не слышал их разговора, но внутреннее чутьё подсказывало, что он всё-таки проиграл это пари, и ему уже не избежать какого-нибудь вульгарного и пошлого желания этого поганца Малфоя. Несколько минут Поттер ковырялся вилкой у себя в тарелке, когда на место снова вернулся Драко. Малфой размахивал небольшим кусочком пергамента, на котором размашистым почерком было написано: «Душке Драко от Лира Ха. Отель «Голубой полумесяц», 3 – 232. Жду…». Записка пахла приторно-сладкими дорогими духами.

- Ну, убедился, Поттер, что я знаю, о чём говорю? - гордо сказал Малфой, убирая бумажку в карман мантии. - Я просто не мог ошибиться. Итак, моё желание такого: ты должен сходить со мной всего лишь на одну вечеринку и на один банкет, - обезоруживающе улыбнулся Драко, вилкой отправляя себе в рот оливку из салата.

Гарри лишь оставалось удручённо кивнуть в знак примирения со своей участью. Поттер, как аврор, нутром чувствовал, что что-то здесь не так, и он был абсолютно прав. Действительно, мало того, что и вечеринка, и банкет были для геев, так ещё и ему нужно было быть размалёванным в пух и прах, напялить на себя что-нибудь жутко вызывающее и отправиться туда под ручку с Драко Малфоем, так чтобы в нём не признали Спасителя магического мира. Гарри захотелось жалобно завыть, но он удержался.

- Меня не поймут ни Джинни, ни Рон с Гермионой… Всемогущий Мерлин, если узнает Скитер или Вейн, мне после этого жизни не будет. Рита, после нашей с тобой дружбы, начала подозревать во мне гея, а Ромильда раздует из этого большой скандал… - думал вслух Гарри, - Когда это состоится? – спросил он, зная, что ему уже не отвертеться.

- Другой разговор, Потти. Вечеринка завтра после работы, а банкет в это воскресенье. Так что, это не так много и не так страшно, как тебе кажется. Может, тебе даже понравится. Ведь с парнями гораздо удобнее и проще, чем с бабами: ни истерик, ни лишних нервов, ни «отстань, потом, не сейчас», - передразнил он свою бывшую жену, - ни «дел», ничего такого, из-за чего могут пострадать нормальные крепкие отношения. Твоей жёнушке я придумаю отговорку, а остальным знать незачем, - закончил Малфой и расплылся в улыбке, которая для Поттера ничего хорошего не предвещала.

Остаток дня прошёл незаметно, Гарри был всецело занят работой, а Драко обдумывал свой план. Ему казалось, что всё просто прекрасно и в его идеи нет ни шероховатостей, ни чёрных дыр, ни белых пятен. Всё просто: завтра Поттер после работы возвращается домой, отдохнув там некоторое время и предупредив свою Уизлю насчет того, что на работе состоится небольшой сабантуйчик, аппарирует в Мэнор. Там Малфой делает из него "человека", и они вместе идут на эту милую скромную вечеринку.
После работы он пересказал всё это Гарри.

- Малфой, ты идиот. Ты считаешь, что Джинни глупая или наивная, словно малое дитя? Она не поверит ни мне, ни тебе. Давай, я выполню какое-нибудь другое твоё желание? - предложил находчивый Гарри.

- Поттер, успокойся. Она поверит, даю слово, - они стояли у министерского лифта, ожидая его. - Тебе моё другое желание не придётся по вкусу, уж поверь мне на слово, - Малфой стоявший, прислонившись к стене спиной, на несколько секунд прикрыл глаза рукой, будто бы отгоняя наваждение. Он не увидел взгляда Гарри, который многозначительно говорил о его отношении к этой афере.

Женский голос возвестил о том, что приехал лифт, и молодые люди вошли внутрь. Было тесно, и пахло драконьим навозом, а над головой висело около десятка писем, которые, как и люди, постепенно уменьшались в количестве по приближению к конечному этажу.
У дверей они расстались. Драко аппарировал к себе в поместье, а Гарри сперва заглянул к Рону и Гермионе, но никого там не застав, решил вернуться на площадь Гриммо, где теперь был его дом.
После всех событий в доме была произведена уборка ещё генеральнее, чем при жизни Сириуса. Портрет его матушки сумели специальными заклинаниями снять с парадной. Его отправили на чердак, хотя миссис Блэк жутко сопротивлялась и громко верещала о том, как с ней обращаются нечистокровные негодяи. Сушёные головы эльфов, не одно поколение висевшие в доме, разрешили спрятать Кикимеру в своём чулане - на вечную память. Шторы и гардины были отчищены, как от грязи, так и от населяющих их пикси и прочих мелких пакостников. Все вещи в шкафах были заново перебраны: что-то выбросили, что опять-таки отдали Кикимеру, а кое-что оставили на память. Итак, в доме №12 было чисто, светло, тепло и уютно, как никогда не было на его веку.
Гарри аппарировал на порог своего дома, материализуя из воздуха небольшой букетик нежно-розовых пионов, открыл дверь и зашёл внутрь. Собираясь повесить мантию, Гарри уловил немного возмущённый голос Джинни:

-… ты смеёшься, я не могу отпустить с тобой Гарри, - говорила она невидимому оппоненту.

- Джиневра, успокойся, - Малфой, это не мог быть никто, кроме него! Его голос, не смотря на звучавшее в нем некоторое пренебрежение, звучал всё-таки спокойно и мягко, - всё с твоим мужем будет в порядке. Я обещаю вернуть его тебе в целости и сохранности.

- Я не знаю, Малфой, - на несколько секунд кухня погрузилась в молчание, а потом Джинни произнесла: - Хорошо, я согласна. Я отпущу его на эти два вечера, но не больше, Малфой, слышишь меня, не больше! – угроза в её голосе чувствовалась даже на расстоянии. Гарри так и стоял в прихожей, слушая этот странный разговор, в одной руке держа букетик цветов, в другой – палочку.

В комнате вспыхнул зелёный свет - видимо, Малфой исчез в камине, - и Гарри, так и не раздевшись, прошёл на кухню.

- Джинни, что сказал Малфой? - спросил он без приветствия, кладя цветы на кухонный стол.

- Ой, Гарри ты меня напугал, - Джинни вздрогнула и подошла к мужу, чтобы поприветствовать его поцелуем. - Он сказал, что ты нужен ему на два вечера: завтрашний и воскресный. Ему нужно помочь в каком-то очень деликатном деле и без тебя ему никак не справиться. Это правда, Гарри? – с некоторым подозрением спросила миссис Поттер.

- Да, дорогая, всё именно так… Ах да, это тебе, – он повернулся к столу и, взяв с него букетик, протянул его жене. - Как дела у нашей милой мамочки? Кстати, я бы чего-нибудь съел, – улыбнулся Гарри.

- Спасибо, любимый, - Джинни поцеловала его в ответ. - Ужин уже готов, - она сердечно заулыбалась и постаралась выкинуть из головы дурные предчувствия.

А Гарри, как только она отвернулась к плите, еле слышно вздохнул, ещё не представляя, но уже догадываясь, что может ждать его завтра.

На следующий день, как и было уговорено, перед тем, как отправиться в Мэнор, Гарри сперва зашел домой. А к половине седьмого он уже стоял за воротами особняка Малфоя.
Дом ничуть не изменился после того, как Поттер побывал здесь в последний раз. Те же кованые ворота, тот же устрашающий вид, только теперь самому Гарри не семнадцать, ему не надо никого спасать и его не хочет убить Волан-де-Морт…
Почти во всех окнах Мэнора горел свет - Гарри определённо здесь уже ждали. Ворота бесшумно отворились, пропуская долгожданного гостя внутрь, и Гарри проследовал к крыльцу особняка. Дверь ему открыл старый домашний эльф, по сравнению с которым его Кикимер оказался просто красавцем. Эльф впустил Гарри в дом, проводил в одну из богато убранных комнат и оставил в одиночестве. Не прошло и пяти минут, как в комнату влетел напудренный, точнее перепудренный, так как его лицо было невообразимого белого цвета, стройный, как тростинка, Драко Малфой. На нём была ярко-голубая рубашка с розовым мерзким галстуком, чёрный блестящий пиджак и синие маггловские джинсы. Пахло от него хорошим мужским одеколоном, волосы были забраны назад в маленький аккуратный хвостик. Таким он совсем не понравился Гарри.

- Потти, ну наконец-то, я уже переживать начал, что ты не придёшь! Или дорогу забыл! – Драко стоял перед Гарри и придирчиво осматривал его. – Так, волосы уложить, одежду кардинально видоизменить, цвет лица поменять на более человеческий, шрам, конечно же, спрятать, - размышлял вслух Малфой, прикидывая, что можно сделать в случае Поттера.

Вызвав из своей комнаты необходимые принадлежности и одежду, он, бросив Поттеру: «Сядь на стул!», начал своё, как он считал, благое дело.
Через час перед ним предстал совершенно другой Поттер: красивый, яркий, причёсанный, правильнее - с зачёсанными назад волосами, очень аппетитный, но совершенно недовольный своим видом.

- Малфой, твою ж мать! – всё, что мог сказать Гарри, увидев своё отражение в огромном зеркале: он выглядел, как рождественская ёлка. Рубашка нежно-розового цвета, расстёгнутая на две верхних пуговицы, была вся в блёстках и в какой-то дурацкой бижутерии. На нём были голубые джинсы, которые тоже ярко сверкали от бесчисленного количества блёсток, а на ногах - обыкновенные чёрные магловские ботинки с заострёнными носами. В правом ухе блестела серебряная серьга-гвоздик, лицо же было просто неузнаваемо. На переносицу были надеты не его обыкновенные круглые очки, а очки-половинки, какие когда-то были у профессора Дамблдора. Воспоминания быстрой чередой пронеслись перед внутренним взором Поттера: и первая встреча с профессором, когда Гарри был совсем ещё маленьким, и голубые с хитрецой глаза за такими же очками-полумесяцами, и страшный погром в его кабинете после гибели Сириуса, и чёрная, будто обгоревшая рука, и тот прощальный взгляд и последние слова: «Северус, пожалуйста!», и боль… Боль и пустота после его смерти… И невозможность ничего исправить или изменить…
Сфокусировав зрение на отражение своего лица, Гарри был, мягко говоря, шокирован: волосы зачесаны назад, глаза подведены так жирно, будто бы куском угля, на губах - сладкий блеск такого же противного цвета, что и рубашка, который Гарри попытался стереть, но у него не получилось. И его шрам, его пресловутый шрам-молния пропал, его просто не было. Он потёр лоб в недоумении.

- Что-то не так, Потти? – Драко так здорово строил из-за себя ни в чём неповинного человека, что Гарри, давно знавший все его замашки и ухмылки, улыбнулся в ответ.

- Всё не так, Малфой! Кто это, что это? Это не я! – всматривался Поттер в своё отражение. Он застегнул одну из пуговиц на рубашке. – Это просто не могу быть я!

- Конечно, это не ты, Потти, это Ирраг Реттоп, мой новый друг, он только что прилетел из Америки. Молодой, подающий большие надежды игрок в квиддич, – он улыбнулся во все свои тридцать два блестящих белых зуба. – Я же не могу представить тебя всем, как Гарри Поттера, спасшего десять лет назад весь магический мир. Во-первых, они тебя на части разорвут, а, во-вторых, я думаю, ты сам этого не захочешь, и, в-третьих, это что-то типа конспирации, – загибал пальцы Малфой. Он вытащил из нагрудного кармана часы и посмотрел на них. - Потти, нам пора! – и, схватив Гарри под руку, он поволок его в другую комнату к камину.

Оказавшись среди таких же, как Малфой, Поттер узнал нескольких человек, работающих вместе с ним в Министерстве. Этот факт его ничуть не удивил, но он всё равно чувствовал себя здесь неуютно. Некоторые молодые люди поглядывали на него с нескрываемым плотоядным аппетитом. Не облизывались, конечно, но определённо сглатывали набежавшую слюну. Своим видом и, вообще, своим присутствием аврор сумел произвести фурор.

- Итак, - начал Малфой, когда их вместе с Гарри окружила разноцветная толпа в самом центре зала, - это мой новый заграничный друг, - указал он на Поттера. – Рад вам всем представить Иррага Реттопа. Он великолепный начинающий игрок в квиддич из Америки, – зрители бурно зааплодировали, послышались весёлые улюлюканья.

Люди, стоявшие совсем рядом, зашептались, и до Гарри донеслись одобрительные возгласы, и его даже пару раз похлопали по спине в знак одобрения. Драко, оставив на некоторое время Гарри одного, отошёл в сторону, чтобы поговорить об одном интересующем его деле со сведущим человеком. А Поттер, судорожно сглотнув, не желая оставаться в центре внимания, бочком начал пробираться к барной стойке, так как без глотка чего-нибудь горячительного ему было сейчас не обойтись. Нет, он никогда не был против геев, ведь он сам дружил с одним из них, просто Гарри никогда не оказывался один на один с таким количеством этих ребят. Пока он шёл, кто-то нагло успел ущипнуть его за задницу, чем привёл Гарри в некоторый шок. Оглянувшись, он хотел посмотреть в наглые глаза этого субъекта, но оказалось, что того уже и след простыл, и Гарри ничего не оставалось, как продолжить свой путь.

- Можно огневиски? – попросил он бармена, присаживаясь за стойку. Тот был совсем молодым, но, по-видимому, опытным. Он скептически глянул на Поттера, очевидно, догадываясь, что тому не по нутру здешняя компания, и подал ему выпивку.
Первая рюмка обожгла Поттеру горло, а уже после второй он был счастлив и улыбался всем своей самой очаровательной улыбкой. Малфой, всё это время разговаривавший с одним парнем по поводу бракоразводного процесса, в котором он занимал не последнее место, искоса следил за Поттером, поражаясь тому, как спокойно он пока себя ведёт.
В это время к Гарри подсел молоденький русоволосый паренёк лет двадцати-двадцати двух, очень миловидный. Его большие карие глаза, обрамлённые короткими светлыми ресницами, светились таким блеском, который редко встретишь у современной молодёжи. Он смотрел на Гарри со смесью радости, абсолютного обожания и чего-то ещё, чего никак не мог понять захмелевший Поттер. Внешний вид этого юноши говорил, что он из благополучной богатой семьи, поэтому парень показался Гарри вполне приличным:

- Привет, Ири, - поздоровался паренёк с Гарри. - Давай знакомиться, меня зовут Бенжамин Стюарт Роджер Биррон Фересдорф… - протянул он аврору руку. Поттер пожал её, но новый знакомый не торопился разрывать рукопожатие:
- Но ты можешь звать меня просто Беном! Ты очень привлекательный, у тебя такие яркие зелёные глаза, просто необыкновенные… Кстати, давно ты знаком с этим упырём Малфоем? – он бросил завистливый взгляд в сторону Драко.
Гарри хотел уже было ответить, что в школьные годы они были злейшими врагами, а после стали хорошими друзьями, но, вовремя вспомнив, что он сейчас не Гарри Поттер, стал сочинять на ходу:

- Мы познакомились с ним… недавно, совсем недавно. Я прилетел в Великобританию устраиваться в национальную команду по квиддичу и встретил его. Он такой… милый… такой смешной… мне он сразу понравился, - врал Поттер, не краснея, при этом отпивая приличный глоток огневиски. Ему показалось забавным придумать какую-то другую историю собственной жизни. Его увлекла та мысль, что он сейчас был не Золотым Юношей, а простым парнем, хоть и не натуралом. – Так вот, Бен, я увидел Малфоя, когда он разговаривал с моим будущим тренером. Наши взгляды встретились, и между нами пробежала заветная искра. Я сразу понял, что он должен быть моим… – ещё минут пятнадцать Гарри так живописно описывал их первое свидание и в таких подробностях говорил об их чувствах, что Малфой, подошедший сзади, чтобы остановить поттеровский словарный понос, заслушался и на краткий миг поверил его словам. Но наваждение быстро рассеялось, и Драко, до этого не заметив, с кем разговаривает Гарри, просто обомлел: перед Поттером сидел Бен Фересдорф – один из самых подлых и наглых представителей журналистской братии магического мира, который очень давно пытался добиться от Драко взаимности.

- Ири, дорогой, хватит пить, пойдём потанцуем, - Малфой ласково положил руку на плечо Гарри, в тот момент, когда тот опрокинул в себя четвёртую рюмку огневиски. Ещё бы немного, и выпитое кардинально поменяло бы направление всего вечера.

- Но, пупсик, я не хочу, - не своим голосом попытался отказаться Поттер, но Драко практически схватил его в охапку и потащил в центр круга, где танцевали другие. Бен, проводив их плотоядным и завистливым взглядом, остался сидеть на месте.

- Потти, ты с ума сошёл! – в полголоса отчитывал Малфой друга, когда они танцевали в центре зала. Драко держал Гарри за талию в рамках приличия, хотя у него был порыв чуть ниже опустить руки, Поттер же положил обе руки на плечи Малфою. – Ты не знаешь, кто это? Так зачем же ты рассказываешь ему всю свою подноготную?

- Успокойся, Малфи, - счастливо улыбнулся Гарри. - Я же не говорил ему, что я, - он чуть понизил голос, - мальчик-который-выжил! Я рассказал ему красивую легенду нашей любви. Но по тебе, Малфи, он точно сохнет! Он так пожирал тебя глазами… - Гарри и так плохо танцевал, а сейчас он наступал Малфою на ноги и постоянно извинялся.

- Во-первых, Поттер не называй меня Малфи, во-вторых, ты - придурок! Он один из самых гадких журналистов современной магической Англии, завтра в «Ежедневном пророке» в светской хронике появится статья о тебе и обо мне, плюс ещё и колдография, какая-нибудь попикантнее, а внизу будет подписано: специальный корреспондент Бенжамин Фересдорф.

- Ну и что? – не понимал Гарри.

- В общем-то, ничего, Поттер, не считая того, что в моем новом знакомом с легкостью могут узнать тебя, - спокойно сказал Малфой.

- А что делать? – Гарри не на шутку перепугался - если правда всплывет, то тогда всё, он пропал. Вдруг стало как-то неудобно от своих слов…

- Ему необходимо стереть из памяти весь твой рассказ и засунуть туда что-то другое. Ты заварил кашу, тебе её и расхлёбывать, Поттер! – без прекословий заявил Малфой.

- Ладно, Малфи! – недобро улыбнулся Гарри и, оставив Малфоя, направился к барной стойке, за которой всё ещё сидел Бен. Драко же отошёл в сторонку, с интересом наблюдая за действиями Поттера.

Гарри попросил у бармена ещё огневиски и, опрокинув в себя несколько стопок, он уже был готов на всё. Невероятно уверенный в своих силах, будто выпил настоящий «Феликс Фелицис», Поттер попросил Бена выйти вместе с ним освежиться. А через пять минут они вернулись уже в обнимку, пошатываясь, весело смеясь над какой-то шуткой Гарри. Малфой, наблюдавший за этим с улыбкой, не мог не отметить про себя, что его кольнула тоненькая иголочка ревности. Поборов в себе это чувство, Драко решил, что на сегодня с Поттера достаточно, и если он сию минуту не остановит его, то того придётся тащить домой на носилках - Гарри был уже в стельку пьяный.

- Поттер, нам пора домой, - шепнул ему Драко, когда Бен отошёл от Гарри.

- Погоди, Малфой, я такого ещё никогда и ни от кого не слышал. Он рассказывает мне про меня самого, но он то не знает, что Гарри Поттер - это и есть я! Не, не, Малфой, подожди, мне интересно! Я столько нового о себе узнал! – отмахнулся Гарри от него и опрокинул в себя ещё одну стопку огневиски. Он и так уже еле сидел на стуле, а сейчас, если бы не Малфой, просто грохнулся бы на пол. Поттер противно захихикал.

- Поттер, твою ж мать, хватит нажираться, ты и так уже пьян! Что я скажу твоей жене?! – злился Драко. Кинув бармену несколько галлеонов, он без колебаний схватил Поттера за шкирку и потащил на улицу.

Вдохнув полной грудью, Гарри понял, что его сейчас вывернет наизнанку. Вырвавшись из рук Малфоя, он добежал до кустов и оставил там сегодняшний ужин. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Гарри осознал, что ему стало гораздо легче. Он не напивался так с того самого дня, когда закончилась война. Тогда он пил, чтобы заглушить боль от невосполнимых потерь, пил, чтобы на время забыть обо всём, пил, потому что, наконец, одержал долгожданную победу над Волан-де-Мортом.

- Ну как, Поттер, тебе лучше? – участливо спросил Малфой, подойдя поближе.

- Спасибо, да, мне гораздо лучше, - через несколько минут на нетвёрдых ногах Гарри вышел из-за кустов. Он был очень бледен, и его сотрясала мелкая дрожь.

- Тебе нельзя сейчас домой. Давай так: сегодня ты переночуешь у меня, я сумею всё объяснить Джиневре, - предложил Малфой.

Через пару минут они аппарировали за ворота Мэнора. В доме Драко отвёл Гарри в комнату для гостей и оставил его там, а сам пошёл в свой кабинет, чтобы написать письмо для миссис Поттер. Когда дело было сделано, он заглянул в комнату Гарри. Тот, уже умывшись и раздевшись, лежал на большой двуспальной кровати. Малфой, сперва смутившись, всё-таки преодолел замешательство и шагнул в полумрак комнаты. Он никогда не видел Гарри Поттера спящим. И это заставило его подойти совсем близко. Гарри уже спал: на губах играла лёгкая улыбка, ресницы немного подрагивали – в общем, выглядел он довольно беспомощно. Драко подвинул кресло поближе к кровати и сел в него. Он долго смотрел на Поттера, осознавая, что никогда не сможет сказать ему о своих чувствах в открытую, что готов смотреть на него вечно, вот так, в тишине и полумраке этой комнаты, только бы он был рядом, только бы он вот так безмятежно спал.
Он тихо шепнул в эту тишину:

- Эх, Потти, Потти, знал бы ты, как я тебя люблю…

- Угу, я знаю, Малфой… - также тихо послышалось с кровати, а потом Гарри перевернулся на другой бок, сильнее закутавшись в одеяло. Драко был изумлён - не может быть, чтобы Поттер не спал, он же…

Малфой, не став больше испытывать судьбу и щекотать себе нервы, встал с кресла и покинул комнату Гарри, бросив на прощанье долгий грустный взгляд на спящего.

Потянувшись и громко зевнув, Гарри открыл глаза и увидел, что в комнате совсем светло. «Значит уже утро», - подумал он. События вчерашнего дня и последующей ночи всплывали перед глазами смутной чередой ярких картинок. Что он говорил, сколько выпил огневиски и как после этого себя вёл – Гарри не мог вспомнить, даже усиленно напрягая память.
Прошлёпав босыми ногами по холодной плитке Мэнора в ванную, Поттер принял душ, а, вернувшись обратно в комнату, смог переодеться в ту одежду, в которой пришёл вчера к Малфою. Слава Мерлину, домовые эльфы позаботились, чтобы она приведённой в порядок лежала на стуле.
Через пятнадцать минут он, предвкушая аппетитный завтрак, спустился на первый этаж этого огромного особняка и, побродив немного по коридорам, наконец, наткнулся на столовую. В комнате не было никого, не считая нескольких домовых эльфов, убирающих со стола.
Бросив своё занятие, они рассыпались в поклонах и извинениях, а потом исчезли с громкими хлопками, чтобы через несколько минут появиться снова с подносами в руках. Наблюдая за слепым почитанием этими существами человека, Гарри не мог не вспомнить образованную Гермионой на четвёртом курсе организацию, под кодовым названием Г.А.В.Н.Э. Он прыснул в кулак, представив как бы вытянулось её лицо при виде этих «несчастных» эльфов.
Едва Гарри взял вилку и нож в руки, чтобы отрезать сочный ломтик бекона, за его спиной с шумом открылась дверь, и в комнату ввалился хозяин дома - Малфой собственной персоной.

- Потти, доброе утро! – поздоровался он, садясь рядом и собираясь перекусить, не смотря на то, что он уже позавтракал. - Вижу, что спал ты хорошо. А также по твоим честным глазам вижу, что ты практически ничего не помнишь из того, что было вчера. Я прав? – тараторил Драко, не давая Гарри вставить и слова.

- И тебе, Малфой, тоже «доброе утро». Да, ты прав, я практически ничего не помню со вчерашней ночи. Хотя… - и Гарри задумался. Сердце Драко начало биться со скоростью, превышающей нормальный ритм. – Помню некоего Бена и огромное количество выпитого огневиски… - закончил он, и от сердца Малфоя отлегло. Он так боялся, что Гарри помнит случайно вылетевшее признание.

- Тебе этого хватит! Вот, читай, страница седьмая, «Светская магическая хроника Великобритании», - бросил он рядом с тарелкой Гарри утренний номер «Ежедневного пророка». Поттер, не спеша отложил вилку с ножом, понимая, что пока он не прочтёт эту заметку, поесть нормально ему не удастся, и открыл газету на необходимой странице. Статья гласила, что вчера ночью на вечеринке, посвящённой стасемидесятипятилетию известного лондонского адвоката Ораде Греппо(который, кстати, был неравнодушен к самому Альбусу Дамблдору), известный всей магической Великобритании юрист Драко Малфой появился не один, а с неким молодым человеком - своим новым другом Ирраггом Реттопом. Про последнего известна весьма скудная информация, лишь то, что он вылетел из американской команды по квиддичу по какой-то очень странной причине(как он сам говорил вашему покорному слуге, его замучили американские (выражение приведено дословно) воздушные скулолобые питеповы. Что это за существа, он не ответил). В итоге, Реттоп подался на Родину своих предков, в Великобританию, чтобы попытаться здесь сыскать себе славы удачного игрока в квиддич. Малфой и Реттоп были красивейшей парой вечера…
Дальше шло описание нарядов всех участников этого празднества, и подпись в конце заметки – Бенджамин Фересдорф. Гарри лишь улыбнулся и отложил в сторону газету.
Тишину нарушил Малфой:

- Никак не могу понять, Потти, что ты с ним сделал? Обливиэйт что ли применил или что-то ещё?

- Ты почти прав, Малфи, - подчеркнул он голосом исковерканную фамилию, - но я не буду раскрывать тебе все секретные методы, которыми пользуются авроры. – Он снова взял в руки вилку с ножом и принялся, наконец, за свой уже остывший завтрак.

- Фи, больно надо! – оскорбился Малфой и начал с громким деланным чавканьем поглощать круассаны.
Больше пяти минут Драко не мог держать рот закрытым. Проглотив третий круассан практически не прожёвывая, он сообщил Гарри:

- Ты можешь не появляться на работе до обеда, а твоей обожаемой жене я сказал, что ты уже трудишься, не покладая рук.

Гарри сухо поблагодарил его, пробормотав что-то о чрезмерной заботе.
После завтрака он ни минуты больше не оставался в Мэноре. Попрощавшись с Малфоем и пожелав ему удачного дня, Гарри покинул его дом. Но прежде, чем за Поттером захлопнулась входная дверь, Драко успел бросить на прощанье, что в воскресенье ждёт его у себя в шесть.

После ухода Поттера на Драко напала жуткая апатия ко всему: на работу он не ходил, слава всемогущему Мерлину, что он не так часто там требовался; клубы и вечеринки были ему не нужны. Он каждый день с нетерпением ждал «Ежедневный пророк» и сразу же садился за его чтение, ожидая увидеть там хоть что-то связанное с его «заморским» другом. Но нет: то ли журналисты не смогли ничего раскопать про него, то ли тема показалась не такой уж интересной, после шокирующей всех свадьбы его лучшего школьного друга Блейза Забини и самой странной женщины магического мира Полумны Лавгуд. Для Драко эта новость также была шоком, так что от приглашения на свадьбу он наотрез отказался.
Он с нетерпением ждал воскресения, когда к нему снова придёт Гарри, почти его Гарри. Малфой уже злился на себя, что загадал это дурацкое желание, так как с каждым днём чувствовал, что его любовь к Поттеру начинает причинять ему жгучую боль. Всё то время после школы Драко был спокоен, потому что все свои чувства он умело держал под строгим контролем так, как учил его отец, так, как он будет учить когда-нибудь собственного сына… А сейчас они все разболтались и не желали его слушаться.
За два часа до появления Поттера Малфой настроил себя на то, что сразу же после окончания банкета он возьмёт внеурочный отпуск и уедет путешествовать куда-нибудь, чтобы только месяц-другой не видеть того-кто-выжил-сам-но-никак-не-дает-спокойно-жить-другим. За это время все горячие чувства должны улечься. А у Поттера к тому времени родиться второй ребёнок…
Гарри появился в точно назначенное время. В этот раз обряжение прошло быстрее, чем в прошлый. Поттер был весел и говорлив, Малфою же было не до веселья. Каждое его прикосновение к Гарри вызывало дрожь, и только огромным усилием воли Драко мог держать себя в руках.
Через некоторое время перед зеркалом предстали два абсолютно противоположных друг другу молодых человека: Драко был в чёрном бархатном костюме и в красной атласной рубашке, а Гарри – в такой же, только черной, рубашке и в белом костюме. Он был без очков и его шрам был надёжно «спрятан» заклинанием Малфоя.

- Малфой, а по какому случаю этот банкет? – спросил Гарри, когда они поднимались по длинной лестнице, покрытой синей ковровой дорожкой, в богато, но безвкусно украшенном доме.
- В этот день шестьдесят лет назад было разрешено регистрировать однополые браки, и всем, кто сегодня желает, на одну ночь можно стать мужем и … - Малфой задумался, остановившись на полпути.

- Мужем, Малфой… мужем и мужем, - подсказал Гарри без тени сомненья, не замедляя шага.

Драко лишь хмыкнул в ответ, кивнул головой, соглашаясь, и поспешил следом.
Первая часть банкета тянулась неописуемо долго: постоянно что-то говорили старые многоуважаемые люди, прославляя того Министра, который разрешил вступать в такие браки. Гарри, оглядываясь по сторонам, видел так много счастливых лиц, но никак не мог разделить их радости. Он не чувствовал того, что испытывали они все в эти минуты. Даже Малфой, слушая и наблюдая за всеми то и дело изменялся в лице: его губы не кривились в противной ухмылке, а искренне улыбались, глаза светились неподдельной радостью, и он становился похож на ребёнка, который получил то, о чём так давно мечтал. Наконец, торжественная часть была закончена: бокалы были не один раз подняты за Министров - нынешнего и прошлого, за счастливые семейные союзы, за будущих не менее счастливых парочек, и гости, наконец, были предоставлены сами себе вплоть до полуночи, когда должен был начаться долгожданный фейерверк.
Гарри, стараясь не налегать на спиртное, как в прошлый раз, отошел от Малфоя и прислушался к одному очень занятному разговору:

- Сегодня собралось отменное общество. Жаль, что с нами нет Альбуса, он был бы так счастлив всех нас здесь видеть, - с грустью в голосе сказал один мужчина.

- Да, очень жаль, что и Геллерт не дожил до этого счастливого момента. Они так подходили друг другу, такими были похожими, но в тоже время совершенно разными… - вздохнул другой.

- За Альбуса Дамблдора, великого человека и гениального мага! За Геллерта Грин-де-Вальда - его единственную любовь! – подняли они бокалы.

- И за Гарри Поттера - лучшего ученика Альбуса, сумевшего остановить Того-Кого-Нельзя-Называть - Лорда Волан-де-Морта! – громко присовокупил к тосту первый, немного понизив голос, произнося имя тёмного волшебника.
«Всё-таки они ещё боятся произносить его имя. Его уже нет больше десяти лет, а они продолжают бояться…» - с досадой подумал про себя Гарри и отошёл от этой компании.

Он не удивился тому, что узнал о Дамблдоре. Этот человек всегда был для него загадкой, и каждая его тайна, открывающаяся случайно или нарочно, уже не так шокировала Поттера, как когда-то. Будь ему сейчас шестнадцать, он бы не поверил им, посчитал бы себя и профессора оклеветанными, и, может, даже вызвал бы обидчиков на магическую дуэль, но сейчас… сейчас всё иначе. Всё поменялось, и директор имеет право на всё, даже на такую любовь. Ведь он не зря верил, что в каждом человеке есть добрая сторона…
В толпе он нашёл белобрысую голову Малфоя, и быстрым шагом подошел к нему. Драко тут же начал знакомить его с какой-то очень значимой для магического мира персоной, но Поттер не проявил должного интереса к новому знакомому.
До двенадцати оставалось несколько минут, когда хозяин сего дома произнёс последний тост за этот вечер:

- Итак, дорогие мои друзья, я хотел бы выпить этот бокал за трёх человек. Во-первых, за Дамблдора – умнейшего и грандиознейшего из волшебников, во-вторых, за Гарри Поттера – мальчика, который выжил, и, в-третьих, и за Северуса Снейпа – человека, который так и остался для многих загадкой! Это те люди, которые избавили нас от неминуемой гибели, двое из которых положили свои жизни на алтарь нашего спасения! За них, друзья мои, за них! За героев! – все, как один подняли свои бокалы и осушили их до дна.

Двенадцать раз ударили часы, и на улице началось действо. Неописуемой красоты животные и птицы появлялись в чёрно-синем звёздном небе. При появлении огненно-красного феникса сердце Гарри болезненно сжалось, а ноги едва не подкосились. Затем в небе неожиданно вспыхнул серебристый олень, а спустя несколько минут - собака и волк, будто бы Гарри можно было причинить еще большую боль. И, как последний, завершающий удар, среди звезд образовалась разноцветная маленькая крыса, и Поттер почувствовал, что ему нечем дышать. Галстук нестерпимо давил, а пиджак и рубашка казались малы. Гарри захотелось поскорее развязать, расстегнуть, избавиться от ставшей неудобной одежды. Перед глазами вдруг начали всплывать безумно счастливые лица родителей, смеющегося Сириуса, улыбающихся Тонкс и Люпина. Казалось, что ещё немного, и они станут осязаемыми, они окажутся рядом, только протяни руку. В горле застрял ком, прикрыв глаза одной рукой, а другой опираясь на плечо Малфоя, Гарри с трудом сдерживал набегавшие слёзы.

- С тобой всё хорошо? – стараясь перекричать шум толпы, озабоченно спросил Драко, заметив, как Поттер изменился в лице. Малфоя пугала эта его неестественная бледность и кажущиеся безумно пустыми глаза. И Драко корил себя за то, что никак не мог помочь ему.

- Ничего, всё нормально, Малфой, - ответил Гарри не сразу. Он тяжело дышал, и, казалось, вот-вот потеряет сознание. Когда закончился фейерверк, гости повалили обратно в дом, лишь Гарри и Драко остались стоять на улице. Аврор тяжело дышал и с трудом опирался об стену.

- Поттер, хватит! Я вижу, ты уже насмотрелся на всё это. Пойдём в Мэнор, выпьем крепкого вина, ты сможешь расслабиться и сразу почувствуешь себя лучше. Будет тихо, я тебя обещаю.

У Гарри не было сил сопротивляться, и уже через несколько минут они стояли в одной из многочисленных комнат Мэнора. Драко крепко прижимал к себе Гарри, боясь даже на секунду того отпустить, боясь, что ему одному снова станет плохо.
Усадив Поттера в удобное кресло перед камином, он зажёг огонь, и языки пламени осветили комнату, которой, похоже, пользовались не часто. Малфой в два шага преодолел расстояние до бара, и, взяв оттуда бутылку магловского рома и два бокала, вернулся к Гарри. Тот даже не двигался, невидящим взглядом смотря на горячие языки пламени.

- На, выпей, Поттер, станет немного легче, - протянул Малфой другу бокал.

Гарри, чуть поморщившись, залпом выпил ром. Внутренности обожгло, словно огнём, и только тогда он почти смог прийти в себя.

- Спасибо, Малфой, - выдавил из себя Гарри, поднимаясь и не замечая, что бокал падает на пол.

Повинуясь внезапному порыву, он крепко обнял Драко, и тот от неожиданности выронил из рук свой бокал, отвечая на его объятие. Так они стояли несколько томительных минут, боясь оторваться друг от друга. А затем Поттер, неуверенно заглянув Малфою в глаза, медленно стянул с него расстёгнутый пиджак. Его прикосновения обжигали даже через рубашку, и Драко почувствовал, что дрожит. В остатках сознания билась в последних конвульсиях мысль о том, что всё это неправильно. Малфой понимал, что потом они будут корить себя за эту ошибку, но, не смотря на это, жадно потянулся к губам Поттера...

- Стой, Поттер, стой, - Малфой отстранился, еле сдерживая себя и осознавая, что то, что он сейчас может сделать, он не простит себе никогда. – Нам нельзя… тебе нельзя… Твоя жена, дети… нет, нельзя… - отрывисто бормотал Драко.

- Почему? – в глазах Поттера читалось наигранное удивление. – Ты ведь любишь меня, я знаю, Малфой, сильно любишь. Так вот он я, тебе только остаётся взять меня, - он расставил руки, как будто для дружеских объятий.

- Нет, нет, это всё неправильно, ты сейчас не в том состоянии, я сейчас не в том состоянии. Завтра мы будем сожалеть о содеянном. Нет, я не хочу так… домой… аппарируй домой… ты выполнил все условия пари… Тебя ждёт твоя Джиневра! Иди же, Поттер! Иди! – Драко трясло, но он был почти уверен в своих словах, хотя всё его естество орало о том, что он полнейший идиот.

- Ты уверен, Драко? – Гарри сделал шаг по направлению к Малфою. Тот застыл в немом отчаянии - Поттер назвал его по имени, и имя, слетевшее с его губ, получилось таким нежным, таким, о каком так давно мечтал Драко. - Я же не предложу тебе такого больше никогда. Это твой единственный шанс, - спаситель магического мира лукаво улыбнулся и сделал ещё один шаг по направлению к почти обезумевшему Малфою. Тот отступил к стене.

- Твою мать, Поттер, убирайся отсюда немедленно! Не делай мне больнее, чем есть сейчас! – взвыл Драко раненым волком. – Убирайся немедленно из моего дома! Слышишь меня, убирайся! Не хочу… не могу тебя видеть… Убирайся!

- Хорошо, Малфой, как скажешь. Я уйду, но знай, у тебя был такой прекрасный шанс, и ты им не воспользовался, - с лица Поттера не сходила эта страшная улыбка, больше похожая на гримасу. Хлопок, и на том месте, где секунду назад стоял Гарри, не было уже никого.

Как только Поттер исчез, Малфой перестал сдерживать рвущиеся наружу слезы. Опираясь о стену, он опустился на пол. Его бил озноб, плечи сотрясались от рыданий, но ему было всё равно. Сейчас ему было так больно, как никогда ещё не было в этой жизни.

...Гарри, чуть поморщившись, залпом выпил ром. Внутренности обожгло, словно огнём, и только тогда он почти смог прийти в себя.

- Спасибо, тебе, Малфой, - выдавил из себя Гарри, поднимаясь и не замечая, что бокал падает на пол.

Повинуясь внезапному порыву, он крепко обнял Драко, и тот от неожиданности выронил из рук свой бокал, отвечая на его объятие. Так они стояли несколько томительных минут, боясь оторваться друг от друга. А затем Поттер, неуверенно заглянув Малфою в глаза, медленно стянул с него расстёгнутый пиджак. Его прикосновения обжигали даже через рубашку, и Драко почувствовал, что дрожит. В остатках сознания билась в последних конвульсиях мысль о том, что всё это неправильно. Малфой понимал, что потом они будут корить себя за эту ошибку, но, не смотря на это, жадно потянулся к губам Поттера, и на мгновение они застыли в этом поцелуе. В жгучем, порывистом, бесконечном поцелуе…
Всё произошло прямо там, на полу у камина - дикий, ненасытный, палящий и незабываемый секс. Это было удовольствие, приносящее страшную боль, это была любовь, на миг заставляющая поверить, что можно быть счастливым, даже пройдя через все муки ада, это было просто необходимо обоим, чтобы снова прийти в себя…

Лично мне нравится первый конец, он более драматичен.

Это и писалось, как слэшный юмор, серьёзности здесь на грамм, если не меньше.

«Гисборн, тебя ждут муки! Вечные муки, ты слышишь нас?! Му-у-у-ки-и-и…» - монотонно и страшно шептали тени, окружающие его со всех сторон, но не смевшие к нему прикасаться.

А он шёл: невероятно долгое количество времени передвигал отяжелевшими ногами по белому, слепящему песку, на который он старался не смотреть. Шёл вперёд, никуда не сворачивая, оттого, что другого пути перед ним не было. Шёл по тропе, которую прошли многие до него и ещё пройдут после. Пыльная, вытоптанная дорога уходила далеко вперёд к горизонту, у которого и терялась…

Невыносимо болела спина, всё это время мужчина не переставал держать её прямо, будто от этого зависела его жизнь; отнималась правая рука, будто он в ней нёс что-то тяжёлое, но не мог от этого освободиться. Закрывал и открывал глаза, но перед внутренним и внешним взорами ничего не менялось, пустыня никуда не пропадала, барханы, всюду поднимались треклятые барханы… и шелестели песчаные бури, по странной случайности обходящие его стороной…

Горло пересохло. Он пытался сглатывать слюну, которой ему уже не хватало; на зубах он ощущал противный привкус песка. Голова раскалывалась так, что из опухших, уставших глаз то и дело брызгали ненавистные слёзы, которые он не мог вытирать. Ему тяжело было даже поднять руку.

Но отчего же он не прекращал своего пути? Почему не желал остановиться, чтобы, наконец, освободиться от терзавшей его боли, чтобы навсегда остаться здесь и уснуть вечным сном усталого путника? Его измученное сердце чувствовало, что конец пути уже близок. Он уже сам по себе не ощущал страха от происходящего, только жажда узнать то, что ждёт его там. Владело им страстное желание избавиться от всех болей…

Бросив беглый взгляд по сторонам, он наткнулся глазами на страшно обезображенное тело недалеко от дороги. В нём мужчина не смог не узнать Вейзи, шерифа Ноттингемского, своего наставника и командира: обрывки его белой меховой накидки и лоскуты выбивающегося из-под неё чёрного шёлкового костюма не оставляли других вариантов. Он был убит – из его грудной клетки торчал сарацинский меч, голова была сильно свёрнута на бок – со дня его смерти прошёл уже не один день, и теперь его истлевающие останки терзали несколько стервятников. Птицы уже выклевали ему глаза, и чёрные дыра зияли страшной бездной. Смотреть дальше было невозможно, и он, превозмогая накатившую дурноту, был вынужден снова идти вперёд.

Через сто шагов, а, может быть, и больше, он не мог бы точно сказать, в глаза бросилось ещё одно изуродованное тело, над которым тоже столпились падальщики, в этот раз четыре безобразных гиены. Они с остервенением раздирали несчастного.

По нескольким деталям, так хорошо ему знакомым, с накатившим бессознательным страхом он узнал себя… Кожаные брюки и куртка изодраны в клочья, вместо лица омерзительное месиво, состоящее из крови, мяса, костей и грязи, пряди чёрных волосы выдраны клочьями, оголяя его череп, и все внутренности наружу, среди которых блестит так знакомая ему цепочка…

Мужчина на мгновение оцепенел, но через секунду он издал долгий пронзительный стон и, не пройдя больше ни шага, опустился на колени. Путник был не в силах уже стоять, пряча в ладонях своё лицо, не желая больше видеть этого ужаса.

Но неожиданно вспомнив о чём-то, он встрепенулся и, внезапно сорвав с шеи тонкую цепочку, такую же, как видел до этого, на которой висело кольцо, исступленно зашептал:

- Мэриан… Мэриан… Мэриан…

Открыв глаза, он увидел что-то белое перед собой, поднимая взгляд выше, его взору предстала Мэриан… Но она не замечала его, её губы, такие же, как прежде, полные жизни и цвета, что-то неустанно шептали…

Гай нашёл в себе силы и поднялся с колен. Стараясь прочесть по губам, потому что она не произносила ни слова, он явно разобрал, что обращалась она к Господу Богу с просьбами о … Робине Гуде…

==== > Продолжение