Греймор поднял глаза на вошедшую девушку и проговорил:
- Аделайда, ты знаешь, что жизнь твоя в замке при мне, а также карьерные возможности...скажем, мягко говоря, ограничены. Мне охранники не нужны, а уж охранницы тем более. Понимаешь?
«О боже, ну как будто я ему в охрану сама набивалась» - подумала Аделайда, но вслух ответила:
- Разумеется. Но дело в том, что я выполняю приказы принца, поэтому я здесь. Но, что вы предлагаете в таком случае?
- Я предлагаю тебе собрать манатки и прочь из замка! - улыбнулся барон.
- Боюсь, я должна быть здесь до прибытия принца, а вот когда он приедет, думаю, вы уже сможете с ним переговорить насчёт того, останусь я здесь или нет! – ответила девушка холодным тоном.
- Кто тебя будет спрашивать? Вышвырнут и все. Впрочем... - сэр Роберт встал. - Раз ты у нас такая наглая, вот тебе задание - тут только что был Торнтон. Ты знаешь Торнтона?
- Муж Изабеллы Гисборн? Он в замке? – спросила Аделайда. – Честно говоря, ещё не видела его. Но, думаю, если увижу пойму, что это он.
- Это такой дяденька чуть пониже меня, одет как франт, с дурацкой бородкой и еще он всегда орет на жену. Так что не спутаешь. Мне надо, чтобы ты немножко за ним присмотрела. Я боюсь, как бы он не замыслил что-то против принца...А подозрение есть...
«Да уж, такого грех не узнать…» - подумала Аделайда, мысленно начертив себе портрет этого достопочтенного, и поняла, что видела его. Наверняка, тот богатый смазливый мужичок, которого она узрела прошлым днём на площади, был Торнтоном.
- Он хочет его убить или чего похуже? – спросила у Греймора охранница.
- А вот это ты мне и узнаешь. - ответил барон.
- И тогда я останусь в замке?
- Тогда я тебе заплачу. Достаточно щедро. А может - останешься. Как у меня душа ляжет... - пробормотал барон.
- Ну, хорошо. Я послежу за ним, - Аделайда улыбнулась барону и поспешила выйти из чёртовой приёмной.
Нужно было хотя бы найти этого Торнтона и увидеть воочию. Но это было не так легко в этом огромном замке.

===> Площадь перед замком (Аделайда)

Едва переступив порог приемной, Ортанс жадно втянула воздух этой комнаты. До боли знакомый запах вдруг вызвал бурю эмоций – любовь, ненависть, страсть, обиду, раскаяние, сожаление, и ещё массу всего, с чем ассоциировалась у неё семейная жизнь с Робертом Греймором.
- Пусть мои вещи принесут сюда. Немедленно! – слуга уже улепетывал, когда Ортанс повернулась к нему, чтобы придать ускорения в исполнении её приказа. – И ванную пусть мне здесь приготовят!
Довольно быстро придя в себя, Ортанс внимательно рассмотрела каждую деталь в комнате. Что она ценила в муже – так это постоянство. С годами ничего не менялось – все та же спартанская меблировка и атрибуты грозного вояки по углам, стенам, и странно, что не на потолке. И – о боже! – кровать в углу комнаты. Но это же немыслимо! Сий предмет мебели и свидетельство семейного благополучия обязан стоять изголовьем у стены, но по центру той самой стены, а не в углу. Нет, с этим определенно нужно разобраться!
Прикидывая, как бы лучше расположить кровать, Ортанс не заметила слуг, толпящихся с её сундуками у двери. Один из них несмело кашлянул, чтобы привлечь внимание мадам.
- Заносите сундуки и расставьте их там, где есть свободное место. Ванную – в центр комнаты, наполнить теплой водой. Четверо мужчин – ко мне. Немедленно!
Один из слуг позвал четверых стражников, и пока челядь исполняла приказы госпожи, охрана замка занималась дизайном приемной шерифа под руководством Ортанс:
- Нет, не сюда, левее! Ты не знаешь, где право, а где лево? Как же ты находишь дорогу домой из таверны? – издевалась мидели над несчастными парнями. – Ты, придвинь к стене. Вплотную. Ну да. Вполне. Можете быть свободны.
Выгнав всех, кроме одной девушки, Ортанс приказала ей найти вычурную сорочку и домашнее платье, а также помочь с ванной. Погрузившись в теплую воду, Ортанс даже начала засыпать, но тут же взяла себя в руки – «не время, дорогая, у тебя впереди – решающая битва за Ноттингем!», вылезла из бадьи, оделась и, отпустив девушку, устроилась поудобней на кровати. Как ни пыталась Ортанс продолжать бодрствовать, усталость взяла верх, и вскоре голова её опустилась на подушку, веки закрылись, а сама она погрузилась в сон.

18+

День был тяжелый, и ближе к ночи сэр Роберт решил, что пора бы немного отдохнуть, тем более, что завтра должен быть тяжелый день - всенародное гуляние, а это значит - повышенный военный контроль. Ведь праздник - это раздолье для карманников, воров или даже убийц. Поэтому Греймор направил стопы в приемную, иначе говоря - спальню. Однако, зрелище представшее пред ним, несколько обескуражило Роберта. Либо его братец все переделал в кабинете под свой вкус, либо...хрупкая фигурка на кровати говорила о совершенно другой причине легкого косметического ремонта.
- ОРТААААНС!!!!!! - сотряслись коридоры замка.

- Да, милый, где пожар? – пробормотала Ортанс, так в наглую выхваченная из глубокого сна. Она приподнялась на кровати, потирая глаза левой рукой и еле сдерживая зевок.

- Какого дьявола? - барон развел руками и обвел глазами комнату. - Что ты сделала с моей приемной?

- А какого ты предпочитаешь? – Ортанс уселась поудобней, скрестив руки на груди. – Всего лишь расположила тут свои вещи и привнесла толику уюта в это холостяцкое жилище. Ибо, как нам обоим известно, ты отнюдь не холостяк.

- Тем не менее, это мое жилище, и предметы мебели будут тут стоять так, как я того захочу! - он выглянул за дверь. - Стража! Мне нужна ваша помощь. Надо переставить кровать.
В дверях появились озлобленные рожи стражников, утомленных постоянной переноской тяжестей.
Лицо Ортанс вытянулось от удивления. Конечно, муж у неё – далеко не кроткий агнец, но такого дикого отпора её идеям она не ожидала. Наверняка, прогулка под луной не удалась.
- Я с места не сдвинусь! – безапелляционно заявила она, втиснувшись в подушки.

Роберт резко захлопнул дверь, и, судя по сдавленному недовольному крику с той стороны, угодил по носу стражнику. Затем он, словно тень, безмолвно приблизился к Ортанс.
- Ты опять за свое. Решила отравить мне жизнь? Почему тебя вообще заселили в мою комнату, в мое место уединения и раздумий?

- С каких пор муж с женой живут в раздельных комнатах, дорогой? А твоим раздумиям я не ничуть не помешаю, может, даже наоборот… - то, что Роберт не стал настаивать на перестановке кровати, не могло не вызвать опасений. Было очевидно – шериф зол. Не просто зол, а адски, чертовски зол. Однако, став на этот путь, Ортанс уже не могла с него сойти, поэтому, собрав все свое мужество в кулак, она положила руку ему на плечо, постаравшись предать этому действию как можно больше нежности, сопроводив его соответствующим взглядом. Когда-то Роберт говорил, что отдал бы все на свете – лишь бы заслужить привилегию утонуть в её глазах. Пошло, банально и по-подростковому, но, тем не менее, крайне приятно.

Греймор смерил супругу взглядом, затем перевел его на ее руку, лежащую у него на плече и взял ее в свою. Прикосновение было нежным, но в следующую секунду вдруг стало жестким и Роберт резко, но не больно откинул ее прочь.
- Все ложь. Не смей лезь в мою жизнь. Ты тут на правах гостьи, дорогая! - грубо проговорил он ей в лицо.

Потерев побывавшую в тисках Роберта ладонь, Ортанс вспылила:
- Не лезть в ТВОЮ жизнь? Ты, кажется, призабыл, что мы – единое целое перед Господом Богом и людьми. Навсегда. Поздно что-либо менять – нужно было думать 14 лет тому. А тогда, кажется, тебя все устраивало – и моя внешность, и мой характер, и деньги моего отца. Даже более чем. Так что нет, и не может у тебя быть твоей жизни, не связанной со мной.
Окончательно проснувшись – в основном, благодаря злобе, овладевшей ею в одно мгновение, Ортанс даже раскраснелась, вызывающе подалась вперед, и глаза её, всегда холодные и жестокие, сверкали в бликах каминного огня.

- Эти 14 лет ты и не вспоминала, что у тебя есть муж! Тебя всегда интересовало лишь свое эго! - прокричал Роберт. - Я был так глуп, что женился на тебе! Я хотел нормальную семью! Я хотел сына! А тебя волновала лишь красота твоих бесчисленных нарядов! - на последней фразе он схватил что-то из вещей Ортанс и, потрясая ими в воздухе, кинул в сторону окна. По счастью, подоконник воспрепятствовал падению.

- С арифметикой у тебя всегда было плохо, - прошипела Ортанс, провожая взглядом свое платье цвета морской волны в его полете с легкой руки Роберта. – Мы расстались всего лет 5 тому. И ты прекрасно знаешь, что наряды – это не смысл моей жизни. Если бы ты потрудился узнать, как я живу и чем занимаюсь, то нашел бы, что твоя супруга – весьма удачлива в делах. Мужских делах – управлении мануфактурой и торговле. Но нет, ведь женщина должна сидеть дома и воспитывать твоих детей. Я сто раз предлагала тебе прижить ребенка с какой-то крестьянкой и взять его в наш дом. Я бы любила его, как своего, но ты уперся, как баран!
Ярость, которую чувствовала Ортанс в данный момент, выстрелила, как пружина, и, не в силах усидеть на кровати, она спрыгнула с неё, очутившись лицом к лицу с Робертом, чувствуя его тяжелое дыхание на своей щеке.

- Баран?!
Барон тут же занес руку, готовясь отвесить ей мощную оплеуху, от которой жена бы еще долго не оправилась. Грозная десница поднялась вверх... Но вдруг его нахмуренные брови снова приобрели нормальное положение и он, обхватив Ортанс сзади за талию, и притянув к себе, нежно поцеловал. Не отпуская ее, он прошептал ей на ухо:
- Ну что, не ожидала? - на лице Греймора блеснула усмешка легкого торжества.

- Признаться, да. Ты должен был врезать мне, как следует, не так ли? – Ортанс вдруг почувствовала легкое возбуждение и желание послать все к черту – выяснение отношений, разговоры о прошлом и будущем, упреки и уколы. По крайней мере, до утра. Лишь от одного не смогла она удержаться: - Ты никогда не избавишься от меня. Рим не даст тебе развод, и ты это знаешь. Хвала кузену Раймону, через которого проходят все прошения о разводе.

Барона словно переклинило. Создавалось такое ощущение, что он не ожидал столь мягкого ответа. Он был уверен, что жена плюнет ему в лицо, что он наконец сможет дать волю гневу, но ее покорность его обезоружила...Более того, он сам к этому привел. И, значит, не ожидал подобного от себя. Он лишь смотрел своей супруге в глаза, не моргая, в эти холодные, но такие прекрасные глаза. Когда-то он все променял бы, чтобы смотреть в них вечность. Наверное...и сейчас бы променял.
- Избавиться от тебя... - необычайно мягко проговорил он. - Но зачем?.. Я не хочу...
Казалось, он сам не свой - сэр Роберт вновь поцеловал ее. Совсем нежно, чуть прикасаясь губами к ее губам, затем, наклонив голову, поцеловал ее в шею, уже более страстно, впившись губами, спустился к груди. В следующее мгновение одна его рука, та, что обнимала Ортанс сзади, скользнула вверх, стальной хваткой вцепившись в корсаж, и не то, чтобы расстегивая, но разрывая его, как дикий зверь разрывает шкуру жертвы, чтобы добраться до нежного мяса, вторая же его рука схватила жену за грудь и сжала, сильно но нежно.
- Избавиться...никогда! - прорычал Греймор.

Отец как-то сказал Ортанс, что у неё есть три беды. Ум, чувства и попытки их сбалансировать. «Найдешь золотую середину, дитя мое – и весь мир будет у твоих ног». На данный момент разум превозмогал, но с каждым поцелуем он отдалялся, прятался куда-то очень глубоко, как будто не желал быть свидетелем собственной капитуляции, а чувства, тщательно похороненные – как думала Ортанс, вспыхнули с новой силой. Конечно, прослышав о том, что у муженька появилась земля, и вообще, дела идут неплохо, и, засобиравшись махнуть за пролив, Ортанс отдавала себе отчет в том, что супружеский долг, возможно, придется исполнять. Она была полна решимости пройти сквозь эту, как уверила сама себя, малоприятную – в свете того, что муж-подлец её бросил, необходимость, но если бы сейчас кто-нибудь напомнил ей об этом, получил бы пинка под мягкое место и пару нецензурных слов в спину. Её ответные поцелуи были поначалу такими же робкими, как и его, но это была всего лишь игра, первые па танца, когда партнеры только соприкасаются кончиками пальцев, постепенно приближаясь друг к другу – поворот, шаг назад и…два шага вперед, щека почти прикоснулась к щеке, и снова шаг назад, дыхание участилось, полуповорот, и уже три шага вперед, лицом к лицу. Кружась в этом вымышленном танце, Ортанс прижималась к Роберту все теснее, её поцелуи становились жадными, как будто губы мужа – источник в оазисе, а она – уставший путник, проведший в пустыне много дней. Когда её домашнее платье оказалось на полу, а сорочка была на полпути в том же направлении, Ортанс наклонилась назад, увлекая Роберта за собой на кровать. «Кажется, сейчас ему уже все равно, где стоит его ложе», - подумала она. Эта мысль развеселила её, и она улыбнулась, покрывая лицо мужа поцелуями.

Роберт не стал сопротивляться, позволив Ортанс лечь на спину. Воспользовавшись этой небольшой паузой, он, порвав завязки, за секунду стащил с себя свою кожаную куртку, обнажив тело Аякса, и склонившись над женой, припал губами к ее груди, осыпая ее поцелуями. Он совсем забыл, как прекрасно было ее тело, как нежно оно благоухало, и сейчас от него исходил аромат давно сдерживаемой страсти. Греймор любил действовать быстро, но сейчас он хотел посильнее разогреть этот вулкан страсти, как кузнец разогревает металл добела. Он нежно покусывал ее соски, одновременно лаская руками ее тело, он хотел взрыва вулкана.
Спустившись поцелуями вдоль по ее напряженному животу, он приподнял ее ноги так, чтобы она обхватила ими его вокруг торса, а рукой подхватил, оказавшись с ней лицом к лицу. В то же мгновение Роберт одним движением развязал шнуровку на своих штанах и вошел в нее, с выражением какого-то злобного триумфа на лице, будто бы пронзил ее ножом, а затем снова и снова, увлекая ее к стене.

Сладостный водоворот увлекал Ортанс все глубже и глубже. Разум? Расчет? Заранее заготовленный план действий? Я вас умоляю. Все пошло прахом в одно мгновение. В то самое мгновение, когда шутница-память Ортанс извлекла из самой дальней полки вверенного ей участка сознания воспоминание о летнем дне, пронизанном солнечными лучами с запахом меда и зреющей пшеницы. Гордая Ортанс в жизни не призналась бы даже сама себе, но это был самый лучший день в её жизни – обнявшись, они лежали с Робертом в высокой зеленой траве, как будто остального мира не существовало – он весь был здесь, сосредоточен в них двоих, таких юных, влюбленных, окрыленных. «Давай сбежим и поженимся?» - прошептал Роберт, а Ортанс, покраснев – как будто предложение вступить в брак было более бесстыдным чем то, чем они только что занимались, - ответила: «Давай». Изнемогая от желания, словно ей опять 15 лет, Ортанс подалась навстречу Роберту, крепко обняв за шею и приняв его, невзирая на легкую боль – очевидно было, что годы разлуки обострили желания новоиспеченного шерифа, точно так же, как и её собственные.

Греймор своим мощным телом прижал Ортанс спиной к холодной стене, не встретив никакого сопротивления, хотя бы наигранного. Даже тут барон не уступал своему облику, при каждом мощном толчке он проникал в нее все глубже и глубже, будто бы это таран штурмовал крепостные ворота. Одной рукой он поддерживал ее за ягодицу, сжимая ее стальной хваткой, а второй ласкал ее грудь, ни на секунду не прекращая осыпать поцелуями нежную шею жены. Камни стены царапали Ортанс спину, но барон и не думал ослаблять напор.
Наконец, он уложил ее на сундук и входил в нее все быстрее и быстрее, нагоняя сладостный жар внизу ее живота. В свете луны, проникающей через окно, он сейчас казался каким-то огромным каменным големом с горящими глазами...

- Я так соскучилась, - прохрипела Ортанс, не в силах сдерживать более это признание. Завтра, с утра, она забудет об этом, она вспомнит о коварном плане, начнет претворять его в жизнь. А сейчас…сейчас она была не в состоянии думать ни о чем. Она могла лишь чувствовать приближение того момента, за который она готова была отдать все на свете – состояние, мануфактуру, да что там – собственную душу. Сладкая боль, пронзившая их обоих одновременно, разлилась медом по телу Ортанс. В свой смертный час она будет чувствовать вкус этого меда на губах.

Совместный пост Грейморов

Конец 26 дня. Ортанс.

Сэр Роберт просыпался обычно довольно рано и сегодняшний день не был исключением. Ночью ему снился приятный сон, будто бы он гладит кошку, которая уютно мяукает и жмется у него на руках. Когда же он пробудился, ощущения были необычными – во-первых он был на краю кровати, что было неожиданно. Во-вторых, он не мог толком шевельнуться, поскольку на груди у него пристроила свою златовласую голову жена. Поэтому сэр Роберт начал медленно сползать к краю, чтобы не разбудить благоверную, не из соображений любви скорее, а потому что боялся, что та начнет пилить его за раннюю побудку...
Однако сон у Ортанс был чуткий – как всегда, если она чувствовала себя в опасности. Она открыла глаза, зевнула, потянулась и пробормотала:
- Ты решил посоревноваться с петухами, дорогой?
Греймор как раз находился наполовину в свободном падении с кровати в этот момент, поэтому он тихо, как обычно говорят люди поутру друг с другом, несмотря на то, что уже никто не спит, произнес:
- Сегодня у нас в городе праздник и казнь Гисборна, брата леди Торнтон. Мне надо приготовиться.
Услышав слово «казнь», Ортанс оживилась, когда же до её сознания дошло словосочетание «брата леди Торнтон», проснулась окончательно:
- Я не совсем поняла, казнь этого человека – большой городской праздник?
- Это в первую очередь праздник для меня, а уже потом для города. Впрочем он здорово попортил нервы местному населению... - пробормотал Греймор, натягивая штаны. - А ты чего так оживилась?
Ортанс расхохоталась, и, последовав примеру мужа, выудила из кучи одежды на полу сорочку. Надев её, она ответила:
- Во-первых, хорошая казнь – это всегда приятное зрелище. Во-вторых, я подумала, что после сего события миледи Торнтон, с которой мы договорились о маленькой аудиенции, будет не склонна к душевным разговорам. Я же рассчитывала наладить с ней отношения, а ты возьмешь и казнишь её брата. Кстати, в котором часу казнь?
- Только не вздумай мне помешать! - сразу отрезал Роберт. - Не волнуйся, ты ее не пропустишь, ведь ты будешь открывать праздник вместе со мной.
Ортанс в изумлении подняла взгляд на мужа:
- Я? Помешать? С какой стати? К тому же, думаю, миледи Торнтон потребуется кто-нибудь, способный её утешить – от мужа она вряд ли дождется подобной милости. Хотя как раз утешать я не люблю и не умею, - Ортанс скривилась. – Что ж, придется устроить маленький спектакль.
Откинувшись на подушки и натянув одеяло повыше, Ортанс спросила:
- Как думаешь, дорогой, красное платье не будет выглядеть, как издевательство?
- Я люблю красный цвет, - коротко ответил барон. - Мне думается, что миледи Торнтон давным давно плевать на своего незабвенного братца...
Греймор надел камзол и принялся застегивать плащ на левом плече.
- Она и вовсе не думала его вытащить из темницы, а ведь он там уже много дней... И даже когда принц, который его туда пихнул, укатил к черту на куличики - к Элеоноре, она не обратилась ко мне с просьбой выпустить его...Одевайся, раз уж проснулась. Будешь помогать мне с приготовлениями к нашему небольшому торжеству. У меня сегодня деловой обед...
- Господи, куда я попала? – Ортанс встала с кровати, решив пока не злить Роберта и не отказывать ему в полу просьбах, полу приказах. – Мне нужно привести себя в порядок, пусть ко мне придет та девушка, которая помогала мне вчера. И что за деловой обед?
- Много будешь знать - скоро состаришься. И вот тогда я тебя точно выгоню - если уж я и мирюсь с наличием жены, пусть будет молодой и красивой. Ко мне приедут бароны на совет, - ответил Роберт. - Будь готова, скоро я вернусь. Завтрак тебе подадут в зале.
Ортанс нисколько не обиделась, даже наоборот, её позабавил тот факт, что муж не меняется. Она подошла к Роберту и, обняв его, поцеловала:
- Можешь быть уверен, такого удовольствия я тебе не доставлю.
Греймор ухмыльнулся лишь и буркнул:
- Меня ждут дела. Оденься покрасивее. Я хочу, чтоб этот чванливый Торнтон ронял на пол слюну при твоем приближении, поняла?
Затем он вышел из комнаты.
- Настоящая мужская дружба, - съязвила Ортанс захлопнувшейся двери. Конечно, она будет неотразима, как всегда. Независимо от того, хочет ли Греймор кому-нибудь утереть нос, или нет.
Ортанс выудила из дорожного сундука пурпурное платье, и, разложив его на кровати, присела в некоторой задумчивости. Пока ей было известно слишком мало, чтобы составить мнение о той ситуации, в которой она находилась. Впрочем, день обещал быть насыщенным всякого рода событиями, которые помогут ей разобраться, кто тут есть кто.
Размышления Ортанс прервал стук в дверь – зашла вчерашняя служанка, а за ней - двое стражников с ванной, наполненной теплой водой.
Удивленно подняв бровь, Ортанс обратилась к челяди:
- А принести отдельно ванну и воду, чтобы не тащить тяжеленную бадью, никто не додумался?
Стражники попятились вон из приемной, а оставшаяся девушка помогла Ортанс помыться и одеться. Спровадив её, жена шерифа хотела было совершить прогулку по замку, но потом решила, все же, дождаться мужа. Мало ли, а вдруг любимый супруг нанял убийцу, жертвой которого она падет в коридорах замка. Открыто же напасть на неё он не осмелится, в этом Ортанс была уверена.

----> Ноттингем (Греймор)

Совместный пост Грейморов

Прошло некоторое время, и сэр Роберт вновь появился в дверях и встал "руки в боки".
- Ортанс! Жена, ты готова?
- Как рождественская индейка, - парировала Ортанс, вставая с кровати. Она расправила платье и остановилась перед Греймором, чтобы тот как следует разглядел её. – Ну, как? Могу я затмить заключенного?
Греймор оглядел жену снизу доверху, периодически останавливая взгляд на определенных местах, а затем проговорил:
- Ну, Гисборн - гвоздь программы. Мне достаточно будет того, чтобы ты затмила всех дам в моем окружении - Изабеллу.
- Какая у тебя здесь скучная жизнь! – деланно зевнула Ортанс и взяла мужа под руку. – Не волнуйся, я сделаю все от меня зависящее, чтобы скрасить твои серые будни.
- Моя скучная жизнь началась тут три дня назад, считая этот...Или даже два...Не важно, в любом случае ты ее приукрасишь, полагаю. И вот что: на казни не зевать, к черни не притрагиваться, они заразны. Собалезнования Торнтонам не выражать...
Барон взял жену под руку и посмотрелся в отпполированный щит на стене, служивший ему зеркалом.
- Мы хорошо смотримся - красное и черное. Два моих любимых цвета.
- Как можно! – с издевкой сказала Ортанс. – Зевать на казни? Да ведь это такое развлечение! – На мгновение лоб её пересекла легкая морщина. – Но ведь я рассчитывала на благосклонность леди Изабеллы. Как я могу оставаться равнодушной к такому горю? Ты жесток, Роберт! – смеясь, Ортанс легонько сжала ладонь мужа.
- Власть заставляет быть жестоким. Иначе толпа сорвется с цепи. Что до леди Изабеллы...ну, что ж. Можешь, конечно ее и пожалеть, и было бы неплохо, если бы ты положительно повлияла и на ее муженька. Я боюсь, что из него выйдет неплохой предатель, - ответил Роберт.
- Я не совсем понимаю тебя, Роберт. Допустим, затмить Изабеллу, чтобы потешить твое мужское самолюбие – это естественно. Но положительно повлиять? Меня это даже настораживает! – с некоторым негодованием сказала Ортанс. – Кажется, мы и правда слишком много времени провели в разлуке.
- Что тебе не ясно? - нахмурился Роберт. - Я женился на умной женщине, не заставляй меня разочаровываться в выборе. Торнтон - обыкновенный делец, но он все равно на привязи у своей женушки. И от нее он никуда не денется, а она может на него влиять. Я же боюсь того, что в нужный момент он бросит все "пас" и откажется от союза со мной, поэтому я хочу, чтобы ты как-то могла влиять на него через его благоверную. Разве такие простые вещи тебя могут озадачить, прелесть?
- Она? Влиять на него? Да брось! – Ортанс сделала вид, что не пропустила мимо ушей замечание об её интеллектуальных способностях. – Торнтон держит её в узде, она его смертельно боится. Кроме того, - в голосе леди Греймор послышались нотки обиды, - ты мне ничего толком и не объяснил, а требуешь от меня немедленного понимания ситуации – через один час бодрствования и нескольких часов сна!
- Ладно-ладно. - Греймор легко поцеловал жену в щечку. - Пока Гай будет биться в конвульсиях на веревке, я успею обрисовать тебе ситуацию. Кстати, как там мой тесть поживает?
«Так-то лучше», - подумала Ортанс.
- Отлично. Дела пошли в гору, пришлось брать управление частью мануфактур на себя. Я тебе говорила – у нас их уже 6 в Лилле.
- А я думал он умер...-как бы невзначай буркнул барон.
«Мерзавец», - вспылила Ортанс. Отец для неё был непререкаемым авторитетом, и никто не смел отзываться о нем плохо в её присутствии! Ей хотелось как следует врезать мужу, но она сдержалась, и лишь сухо ответила:
- Не дождешься!
- Он когда умрет, я стану наследником мануфактур. Вот перееду в Лилль, буду знатным бюргером... - мечтательно заговорил Греймор.
Ему нравилось подкалывать жену, сейчас с утра он нашел силы на то, на что не нашел их вчера вечером - на пререкания. Возможно, он даже испытывал удовольствие садиста от того, что говорил, в общем, логичные вещи, но, видя, что они вызывают гнев Ортанс, он понимал, что правда глаза колет всегда. И это его забавляло.
Он и правда думал, что тесть дал дуба, поэтому женушка и прикатила к мужу...
Ортанс уже совладала с собой, но Роберту, все же, удалось ударить её по самому больному. Она молчала, давая мужу четко понять, что не желает продолжать этот разговор.
Сэр Роберт, воспользовавшись молчанием жены, продолжил свои мечтания.
- Почем нынче кожа идет? В условиях постоянных походов и нападок со стороны Англии, во Франции на нее должно быть выросла цена, а, значит, можно будет увеличить производство, если оплату производить будут вперед продажи товара... Послушай, купим домик в Париже, а? Продадим папину халупу - я про твоего отца, и купим домик. В Париже можно наладить знатное производство, хотя я слышал, что городишко - вонючий и грязный, как и подавляющая часть Франции.
Ответа не последовало. Прозвучала звонкая пощечина – Ортанс резко развернулась и врезала мужу:
- Не смей так говорить о моем отце!!!
Глаза леди Греймор горели, она дрожала от негодования.
Греймор отстранился, ощутив жжение на щеке, но тем не менее ухмыльнулся и проговорил:
- Ну папик-то жив. Что ты психуешь? Прям уж, и помечтать нельзя! Тем более, что у меня на свете вообще никого не осталось кроме тебя и папы - я о твоем. Ладно, хватит пыжиться! Успокойся, женщина!
Восстановив дыхание, Ортанс вновь взяла мужа под руку и, глядя прямо ему в глаза, сказала ледяным тоном:
- Я люблю тебя, Роберт, но отец для меня – святое. Ты это знаешь.
- Правда? А я-то, дурак, думал, что ты от него за пролив сбежала. Ну ладно, пойдем, а то Гисборн хочет умереть. Я куплю тебе что-нибудь на ярмарке.

==> Базарная площадь (сэр Роберт и Ортанс)

Совместный пост Грейморов

Покидая родную Фландрию, Ортанс, конечно же, знала, что будет нелегко, но на такую степень «нелегко» она, все же, не рассчитывала. То есть, самым сложным, думала она, будет опять сойтись с Робертом и продержаться в роли его жены хотя бы дольше двух дней, пока они опять не начнут скандалить и разбрасываться столовой утварью по спальне. Однако то, что ждало её в Ноттингеме, не шло ни в какое сравнение с худшими опасениями. Ортанс рисковала потерять все – и мужа, и собственную жизнь, причем, в одночасье.
Поспав от силы часа три этой ночью, Ортанс еле сдерживала себя, чтобы не ринуться на поиски Роберта и не услышать традиционное «не путайся под ногами, женщина». Промеряв длину приемной вдоль и поперек раз 40, она, наконец, не выдержала и, надев простое и удобное платье, спросила солдата, стоявшего у двери и, как она подозревала, охранявшего её покой («Как трогательно! Ведь сейчас каждый солдат – на вес золота!»):
- Где шериф?
- Вроде как на стене, у Главных врат, мадам.
- Я направляюсь туда, поэтому здесь ты более не нужен. Найди себе занятие посолидней, - порекомендовала Ортанс солдату и отправилась к мужу.

---> Главные врата

Конечно, Ортанс очень рисковала, отдавая сундучок, полный изысканнейших драгоценностей, какой-то неизвестной ей служанке, но это было всяко лучше, ежели бы они достались солдатне Вэйзи. Прятаться не было смысла – если замок возьмут, кто-то обязательно её выдаст. Можно было затаиться где-нибудь, но тогда её могли счесть какой-то простолюдинкой и отрубить голову, как кочан капусты. В покоях же шерифа она была более или менее уверена в сохранности своей жизни, если не свободы. Зайдя в приемную, Ортанс приказала Брюсу закрыть дверь и села на кровать. Ждать своей участи.

---> Зал Ноттингема

Последние дни шериф Вэйзи был очень мрачен, несмотря на то, что, казалось, разобрался со всеми проблемами: Робин Гуд канул в лету, Греймор умер, а сам он вернул себе свой замок, и, как казалось, отвел от себя грозящую десницу принца Джона. И тем не менее, он был мрачен.
Вэйзи гулял по своей приемной взад-вперед, периодически высовывая бородатую голову в окошко и вглядываясь в туманные дали(туманы, кстати, стояли еще те). На горизонте, вдалеке за лесом виднелись черные столбы дыма и кружилась стая не менее черных ворон. Это хозяйничал Бретоле. И именно его присутствие и портило настроение шерифу. Инквизитор вдолбил себе в голову, что он обязан найти сарацинскую ведьму, что сбежала в день штурма замка, и прилагал теперь все свои возможности, чтобы путем насилия над шерифскими крестьянами, чтобы настигнуть свою жертву. Правда, пока безуспешно. Но чем больше он пытался, тем больше гибло крестьян.
Шерифу было жаль крестьян. Не как людей, разумеется, а как имущество. А потому он все ломал голову, как вытравить несносного святошу.
И разумеется, что постороннее присутствие было совсем не кстати. Если бы не план, предложенный ему Жофруа, то он бы ни за что не стал слушать этого змееподобного типа.
-...И ты, значит, будучи супругом, становишься единственным наследником?
- Именно так, милорд.
- И? Когда это еще будет! Возможно, что твоя женушка тебя вовсе переживет! - небрежно бросил Вэйзи. Он хотел, чтоб Жофруа самостоятельно все сказал ему.
- Не переживет. Если ей помочь...
- Помоги.
- Нет возможности! - Жофруа плюхнулся в кресло. - Дело в том, что тогда сразу заподозрят меня. Вот моя женушка в тюрьме - почему бы вам от нее там по тихому не избавиться? Все решат, что она умерла от истощения, и я буду чист.
- Какое мне дело, до чистоты предателя? - язвительно заметил Вэйзи. - Нужны существенные аргументы.
- Половина прибыли от мануфактур - вам.
- Она и так была моя!
- Но тогда было, чем шантажировать. И было кого. А теперь я буду руководить...Все равно, пока Ортанс в тюрьме - прибыли вам не видать. Выпустите - получите врага. Убьете - получите друга... - развел руками Жофруа.
Вэйзи остановился и лукаво прищурился:
- А ты сам... Тебе не жаль жену?
- Эта упрямая тварь сама получила свое. А кроме как женщина, она меня никак не интересует...
- Ну тогда по рукам... - шериф протянул Жофруа руку.
Тот по привычке хотел ее поцеловать, но одернув себя, пожал, чем вызвал ухмылку Вэйзи.

Гай постучался в дверь и, не дождавшись приглашения войти, переступил порог приёмной шерифа. Жёлтенькие канарейки заметались в своих клетках, щебеча и перекликаясь. Гисборн в очередной раз подумал, как только Вэйзи терпит этот нескончаемый гомон. Впрочем, пара клеток пустовала с начала прошлой недели.
- А, Гисборн! - услышал Гай знакомый до боли голос. - Я ждал тебя, но ты, как всегда решил проявить чудо пунктуальности - ее отсутствие. Что ты там жмешься в пороге? Входи!
Вэйзи ходил взад-вперед по комнате.
Привычный к различного рода колкостям со стороны шерифа, Гисборн не обратил ровным счётом никакого внимания на первую часть фразы. Да, в общем-то, и вторая её часть тоже не несла особой смысловой нагрузки. Однако, работая с Вэйзи уже не первый год, Гай тут же каким-то внутренним чутьём уловил, что что-то было не так. Обычно шериф сидел за столом, заполнял всевозможные бумаги, сверлил взглядом канареек и обдумывал новый план по поимке Гуда. Но некоторая задумчивость и даже проскальзывающая нервозность в его походке говорили о том, что шерифа что-то гложет.
- Милорд? – Гай вопросительно приподнял брови, ожидая разъяснений.
- Вот что Гиззи... Меня очень беспокоит отец Бретоле. Мне кажется, что он уж слишком своевольничает у нас во владениях. Ты не находишь? - спросил Вэйзи, и не дожидаясь ответа, продолжил. - Он страшный человек и мне нужен кто-то, кто мог бы избавить от него этот мир, но чтобы при этом я остался чист. Не дашь мне подсказку?
Гисборн скрестил руки на груди, устремив взгляд куда-то сквозь пространство, и усиленно размышляя над ответом. Обычно в таких вопросах ответ был очевиден: Гай не раз выполнял грязную работу, даже не задумываясь над тем, хорошо это или плохо, надо это ему или нет. Он просто делал, что ему говорили, и благополучно об этом забывал. Но тут речь шла об инквизиторе. А переходить дорогу церкви так или иначе ему не хотелось. И пусть об этом будут знать только Вэйзи и он сам, его всё равно будет преследовать мысль, что он лишил жизни служителя Господа. Который, в свою очередь, извёл на кострах ни одну невинную душу. Но и нанимать кого-то было бы не безопасно. Слухи имеют свойство просачиваться и распространяться с невероятной скоростью. Да и последний человек, которого нанял шериф, доставил им немало неприятностей. Гисборн состроил страдальческую гримасу, с немой просьбой глянув на шерифа.
Вэйзи оценил Гая скептичным взглядом и, вздохнув, продолжил расхаживать по комнате по-менторски жестикулируя руками.
- Я имею в виду кого-то из наших врагов. Робина Гуда, например. Найди мне Гуда - он жив, я это знаю. И приведи ко мне. Мы проведем милую светскую беседу.
- Он не появлялся уже более трёх недель. А без Гуда и его банда не высовывается. Как насчёт Ночного Дозорного?
- Нет, именно Гуд! Пусть люди увидят, как он мстит церкви за то, что был отлучен от нее! - воскликнул Вэйзи.
- Сегодня же организую поиски разбойника, - выпалил Гисборн, выпрямившись по струнке. – Алан покажет дорогу в их лагерь, - без сомнений добавил рыцарь, тут же посетовав, что эта мысль ему раньше не пришла на ум.
- Ну все, можешь идти... - сказал Вэйзи, обернувшись к столу и принявшись рыться в бумагах. - Ах да! Совсем забыл. Леди Найтон обвиняется в сговоре с изменниками короны - доставь ее в тюрьму замка сегодня же.
Рука Гисборна зависла над дверной ручкой. Он медленно повернулся, пару секунд безмолвно глядя в спину шерифа.
- Что? – словно откуда-то из соседней комнаты прозвучал его голос. – Сговор с изменниками короны? Причём здесь Мэриан? – на лице Гая проскользнула нервная улыбка. – Это какая-то ошибка.
- Никакой ошибки, Гиззи. Её не раз видели в обществе покойного барона Греймора, кроме того, они были в весьма близких отношениях, и как говорят некоторые пленные, даже беседовали о будущем Англии, - невозмутимо ответил шериф.
- Но-о-о…
Сознание любезно предоставило мысленному взору Гая малоприятное воспоминание: Греймор и леди Мэриан, добродушно беседующая с бароном в его, Гисборна, бывшем поместье. Тогда у Гая не было времени разобраться, что к чему, а позже этот эпизод был вытеснен из головы рядом других немаловажных происшествий. Но представить себе Мэриан в сговоре с Греймором… Это же абсурд! Гисборн был больше чем уверен, что Мэриан жила в доме сэра Роберта не по собственной воле. Во всяком случае, он хотел в это верить. Но что Гай точно знал, так это то, что убедить в этом Вэйзи было так же просто, как заставить льва сменить свой ежедневный рацион на растительную пищу. С трудом сглотнув, Гисборн через силу произнёс терзавший его вопрос:
- И каковы будут меры наказания?
- В худшем случае ее ждет лишение ее положения и виселица. В лучшем - ссылка на Шетлендские острова. Шучу. Тюрьма, - весело и непринужденно ответил Вэйзи.
- Но это равносильно виселице! – воскликнул Гисборн. Не раз побывав в тамошних камерах, он знал, каково это, на собственной шкуре. Обычно заключённых там ждала медленная и мучительная смерть, если не от голода, то от ужасной антисанитарии и пробирающего до костей холода.
- Но это равносильно виселице! - передразнил его Вэйзи. - Твоей подружке стоило бы хорошенько подумать, прежде чем якшаться с изменником короны!
- Мэриан не заслуживает такой участи за врождённую склонность к милосердию!
Вэйзи подошел к Гисборну и, уставишь на него, проговорил:
- Гисборн, ты меня расстраиваешь? Ты что забыл? М? Только я решаю тут, кто чего заслуживает. Я, а не ты.
Он похлопал Гая по щеке и продолжил:
- Приведи эту девку. Она сядет в тюрьму... Хотя, конечно, ты мог бы поручиться за нее. Но вот беда – кажется, к покойному мятежнику она и то получше относилась, чем к тебе. Все в твоих руках, Гай.
Вэйзи закончил свою речь вкрадчивым тоном и вперил взор в глаза Гая. Тот несколько удивлённо уставился в ответ, но шериф, кажется, был не расположен сегодня к шуткам. Гисборн опустил голову, облизнув пересохшие губы. Мысль, ненавязчиво изложенная шерифом, безусловно, частенько приходила на ум Гаю. Правильнее будет даже сказать, что он ею бредил. Но чтобы все, в конечном счете, вышло так, этого он и предположить не мог.
Не обронив больше ни слова, Гай лишь молча кивнул шерифу и вышел из приёмной. Ему нужно было хорошенько обдумать предстоящий разговор с Мэриан.

==> Ноттингемский Замок

Двери приемной распахнулись, и в помещение вошел, держа в руке свой шлем, командор Ночной стражи Ноттингема Сэмюэль Стайлс.
-Мой лорд, - заявил Стайлс, отвешивая шерифу низкий поклон. - Разрещите доложить. В ходе операции, успешно разработанной и реализованной моими людьми, в окрестностях Шервуда была ликвидирована шайка разбойников Робин Гуда. Правда, самого Гуда уничтожить не удалось. Люди говорят, что его никто не видел уже больше двух недель. Впрочем, мы смогли уничтожить почти всех разбойников, включая первого помощника Гуда Джона О'Ши. Согласно нашим оценкам, уцелело не больше пяти негодяев. Мой лорд, Стража ждет ваших приказаний. Какие будут распоряжения?

===>Площадь перед замком

Вежливо постучав в дверь, Залман вступил в приемную шерифа. Если бы он увидел себя со стороны, то непременно бы заявил, что не разговаривает с разными бродягами. Астролог действительно представлял из себя живописную картину: одежда, явно видавшая лучшие времена, свободно болталась на нем, как на вешалке, да и встрепанный ворон, гордо восседавший на его плече, только дополнял общую картину.
Астролог застыл на пороге, не решаясь войти и незаметно оглядываясь по сторонам. Увидев шерифа, он низко поклонился и тихо произнес:
- Милорд, я здесь по воле звезд, они указали мне путь в вашу святую обитель.

Дверь в аппартаменты шерифа распахнулись после удара ногой, и в приемную вломились шотландцы. Перед шерифом маячил какой-то дедок, которого главный шотландец решительно подвинул в сторону:

-Извини, мужик, за нами будешь.

Подойдя к столу, за которым располагался шериф, шотландец приземлился в стоящий напротив стул и заявил:
-Привет, мужик, ты стало быть тут главный?

Два других шотландца поставили перед столом сундук и открыли крышку. Внутри ящик оказался доверху набит золотом.

-Ну чо, мужик, ты заинтересовался нашим предложением, или нам себя отсюда самим выставить?