— Какопраг... пробормотал я.
— Неприкладного умствования. На этом факультете студенты получают многие неприменимые знания и умения. … Дело в том, что мы с Диоталлеви планируем обновление науки. Организуется университет сравнительных ненужностей, где изучаются науки либо ненужные, либо невозможные. Цель учебного заведения подготовка кадров, способных открывать и исследовать как можно большее количество новых ненужных научных проблем, НННП.
— Сколько же там факультетов?
— Пока что четыре, но они могут объять всё неинтеллигибельное. Факультет какопрагмософии проводит подготовительные курсы, воспитывая в учащихся наклонность и тягу к ненужностям. Крупные научные силы сосредоточены на несусветном факультете, большая их часть на кафедре невозможностей. Примеры: цыганская урбанистика или коневодство у ацтеков. Сущность наук, как правило, состоит в выявлении глубинных оснований их ненужности, а для программы несусветного факультета невозможности. Чтобы дать вам несколько примеров. Морфология азбуки Морзе. История хлебопашества в Антарктиде. Живопись острова Пасхи. Современная шумерская литература. Самоуправление в специнтернатах. Ассиро-вавилонская филателия. Колесо в технологиях доколумбовых цивилизаций. Иконология изданий Брайля. Фонетика немого кино.
Умберто Эко „Маятник Фуко“

В этой теме вы можете поделиться любыми научными, околонаучными, псевдонаучными, наукообразными, теоретическими (литературоведческими, искусствоведческими, социологическими и философскими) измышлениями на тему сериала. Самые неожиданные обнаруженные аллюзии, интертексты, параллели, отсылки и другие -измы, анализ с любых позиций и при помощи любых методов, а также вездесущая компаративистика – все сюда.

---------------------------------------------
Первый текст был написан для обоснования моей большей симпатии к третьему сезону по сравнению с двумя первыми.

Ну что же, начинаем подводить теоретическую базу под любимый сериал. имею некоторые псевдонаучные измышления на тему третьего сезона (за него и проголосовала), которыми спешу (благодаря пинку Swan) поделиться.

В первую очередь чрезвычайно заинтересовал феномен низких рейтингов у третьего сезона как артефакта масскульта. Ведь делался он по заданным канонам и шаблонам, чтобы быть именно массовым, но где-то случился сбой и вот пожалуйста оксюморон – немассовый масскульт. Значит неправильный какой-то, нестандартный, и в результате – однозначно более интересный конструкт из-за потери первоначального наивного дискурса. Нет, конечно в эпоху разложившегося и гниющего постмодернизма важен не авторский месидж (который в первых двух сезонах довольно прост), а восприятие реципиентов. Тут уж каждый может усмотреть что угодно, как писал любимый сеньор Эко в "Маятнике Фуко" – даже в пропорциях ларька некоторые увидят всемирный тамплиерский заговор. Но все же интереснее смотреть и анализировать отметание стандартных приключенческих паттернов, которое произошли в третьем сезоне, размытость и неясность того самого посыла (из-за всего этого, наверное, и случился прокол с аудиторией). Причем сезон любопытен даже не столько на уровне бытового психологизма, а возможностью приложения к нему парадигмальных теорий, того же неофрейдизма (детство вспомнили, гомосексуальные намёки присобачили, инцестом поманили) и неомарксизма (шервудцы все чисто представители франкфуртской школы), постколониальный дискурс опять-таки тут как Тук. Ах, а как в третьем рьяно просвечивает имплицитное в остальных сезонах фукодианство, это же просто прелесть – сексуальность (которой как бы нет, но она все же есть) плюс мощный дискурс власти и готов биг бум. А уж про гендерный аспект я и вообще молчу, потому что эта тема раскрыта на примере Изабо да и Кейт, простигосподи, более основательно, чем на примере Мэриан (она-то открыто в леса не уходила и власть в руки не брала).

Ну и вообще, по мне этот сезон выдался наиболее гармоничным, с грамотными перепадами активности и спокойствия, комического и трагического не только внутри отдельных серий, но и в целом, прямо по Аристотелю. Или по Джиму Моррисону: «Time to live, Time to lie, Time to laugh, Time to die».

Наконец-то!
*Прыгает от радости*
Ой, или тут нельзя писать?
В общем, я хотела сказать, что вы гении, ребята. Ученье свет, а нас уже точно никто не вылечит

Та шоб псих психа не понял?
Обязательно подключусь, только вот теоретик плохой из меня, матчасть не пускает. Но пообсуждать завсегда! Ты главное анализируй)))))

Мне так приятно, что вдохновило

Эм, продолжим же безудержное словоблудство. Про Гизю было, продублирую.

Гендерные аспекты мужских репрезентаций «Робин Гуда».

Три центральных мужских персонажа по-разному и в разной степени проявляют свою маскулинность. Вся маскулинность Шерифа заключена в наличии у него символической и реальной власти. И поэтому даже некоторые гомосексуальные намёки, эксцентричные выходки и отсутствие интереса к женскому полу не ставят под сомнение исключительную мужественность Вэйзи. Его сила – в абсолютной власти. В парадигме мира Ноттингема и окрестностей именно властный дискурс определяет господствующую маскулинность, делая ее если не нормой, то уж точно не отклонением. А в руках Шерифа, безусловно, сконцентрированы почти все ресурсы «Шервудской песочницы» (с), и здесь он, без сомнения, самый крутой.

Наиболее нагруженный в гендерном плане мужской персонаж – Гай Гисборн. Образ, воплощенный Ричардом Армитейджем, шаблонно-брутальный и максимально маскулинизированный. Но, как ни странно, двусмысленные визуальные характеристики (которые отсылают скорее к БДСМ-культуре, чем к воинственной мужской гетеросексуальности), как то: кожаный обтягивающий костюм, использование разных средств для волос и заметная черная подводка глаз в первых двух сезонах, не перебивают «мачизм» образа, а подчеркивают и даже усиливают его. Амбивалентность персонажа заключается и в несоответствии претензий на три базовых компонента маскулинности (богатство, сексуальность, сила) и их наличия. Посмотрим подробнее:

1) Богатство. Гисборн, как представитель властных кругов и правая рука главного человека в городе, априори не может быть беден, но на самом деле реальной власти, как и реальных денег (владений) он не имеет.

2) Сексуальность. Несмотря на акцентированную маскулинность, сэру Гаю, как мы знаем, на амурном фронте на протяжении трех сезонов не везет. Вся имплицитная сексуальность обрушивается на леди Мэриан, которая, будучи девственной и не разрешающей себе эксплицировать свою нераскрывшуюся сексуальность на идеологического врага, не может адекватно отвечать на эти импульсы. От такого несоответствия вызова-ответа, на радость фанаткам создается очень «горячий» интимный дискурс, который не был воплощен в отношениях каноничной пары (Мэриан—Гуд).

3) Сила (быть круче_всех). Безусловная физическая мощь, визуально представленная фактурной и харизматичной фигурой Ричарда Армитейджа, на которые, как на крючок, цепляют зрителя, тоже не находит адекватного воплощения: Гисборн в большинстве своем предстает как типичный «лузер», постоянно проигрывающий главному противнику, и только перейдя на «сторону добра» присоединяется к «удачливому» дискурсу, и то ненадолго.

Таким образом, реципиент находится в постоянном когнитивном диссонансе, он ловится на визуальные «манкИ», но реальность и логика сериала не подтверждает выводы, обоснованные имплицитной логикой зрителя.

В противовес мрачному Гисборну, главный герой сериала – Робин Гуд – репрезентирован скорее как мальчишка, нежели как взрослый муж. Но, несмотря на не слишком выразительную брутальность, Гуд подается как центральный объект (немного вынужденный и нелогичный) внимания женских персонажей во всех трех сезонах. И если взаимодействие с Мэриан носит скорее дружеско-братско-сподвижнический характер, как и абсолютно холодные, для галочки, отношения с Кейт, то спорадическая, но острая любовь-борьба с Изабеллой явно сексуально окрашена (один эротический момент с клубникой чего стоит!). Не будем забывать также и эпизодических фемин, с которыми Робин вошел хотя бы в минимальные интимные отношения. В области властного дискурса Гуд имеет исключительно символический, но очень весомый, капитал. Пускай награбленное не принадлежит лично графу Хантингтону, как и территория Шервудского леса, зато отсутствие материального доказательства маскулинности Робина с лихвой компенсируется символическим лидерским статусом сразу в нескольких топосах (включая «ничейную» землю Локсли и разбойничий социум Шервуда). Что до силы, то она в не очень фактурном теле Джонаса Армстронга скорее внутренняя, чем внешняя, и, вместе с устойчивыми «правильными» моральными принципами, делает его персонаж удачливым, героичным и постоянно выигрывающим. Даже из последнего фатального боя он выходит мужественным победителем, которому достается (посмертная) слава и, в качестве выигрышного традиционно патриарахального бонуса, – обладание красивой женщиной (с обеспеченным счастьем, пусть себе и в небесных чертогах).

Так что весь агон, которым пронизаны в разных сочетаниях три сезона, заканчиваются безоговорочной победой главного героя, его сопернику-сподвижнику достается утешительный приз в виде относительно достойной смерти, что, кстати, тоже выглядит как заслуга и победа Гуда. Все вместе подтверждает решение его репрезентаций в абсолютно традиционном гендерном плане. Но, принимая во внимание много большую аудиторию приверженцев Гисборна, можно сделать вывод, что все старания и действия творцов сериала по созданию максимально привлекательного героического облика легенды не совсем удалась.

Несмотря на представленную дихотомию двух мужских репрезентаций, все же ни одной из них не чужда хотя бы минимальная гендерная гибкость, то бишь поведение, не свойственное традиционной модели мужского поведения. И Гай, и Робин могут позволить себе минуты слабости, неуверенности, и даже слезы в особенно драматичные моменты.

Даже на примере этих трех персонажей можно сказать о множественности маскулинностей сериала за пределами так называемой гегемонной маскулинности, описываемой распространенным образом: белый гетеросексуальный мужчина среднего класса (этот классический канон был воплощен в персонаже главного героя).

Ту би континьюд.

Гендерный анализ может помочь в обосновании массовой нелюбви к образу Кейт. В своей эмансипации она пошла дальше леди Мэриан. Если последняя так и не осмелилась покинуть замок, в котором ее уже не удерживал больной отец, и пойти в лес (прикрываясь довольно обтекаемыми отмазками), то Кейт оставила семью, возможность нормальной жизни и присоединилась к разбойникам. Не очень удачные, и даже, скажем, глупые действия этой деревенской девушки, вкупе с открытым навязыванием себя главному герою (а подобные действия выходят за рамки патриархальных представлений о поведении юной дамы по отношению к предмету ее симпатии), приводят к неприязни и активному неприятию этого образа. И если некоторые неумные выходки леди Мэриан сходили ей с рук из-за удачно складывавшихся впоследствии дел, то с Кейт дело обстоит иначе, поскольку большая часть проблем возникает именно из-за нее.

Кроме не очень удачно созданного режиссером визуального образа, раздражает искусственно нагнетенная вокруг персонажа Фроггатт аура всеобщего мужского воздыхания, когда Кейт становится объектом любви чуть ли не всей разбойничьей шайки. Вокруг намного более симпатичной во всех аспектах трансгендерной Джак этого не было. Хотя и Кейт, до появления ее в недвусмысленном образе таверной девки, излишне свою феминность не проявляла.