Рейтинг: NC-21, гет, намёк на слэш
Жанр: А кто ж его знает… Но затевалось ради PWP.
Предупреждение раз, про главную героиню: Махровая-премахровая Мэри Сья! И не говорите, что не предупреждала.
Предупреждение два, про XII век: Фик по мотивам сериала, а потому ноль исторической достоверности.
Предупреждение три, про имена: Вот, например, фиг его знает, почему тут все шерифа зовут Вейзи. То ли просто придумка, чтобы хоть как-то обозвать, то ли сценарист в очередной раз выставил себя полным идиотом. Не было такого шерифа в Ноттингеме, потому у меня – Роджер де Лейси, реальное историческое лицо, занимавшее указанный пост в обозначенный период времени. Прочие же имена – просто из головы, так что заранее извиняюсь за косяки.
Время действия: Первый сезон
Состояние: В процессе написания, совершенно сырой, ещё вычитывать и вычитывать.
От автора: И ещё раз про рейтинг! Постельная сцена весьма и весьма графична. Неокрепшим умам, так сказать, читать не рекомендуется.

Посвящается... да-да, Gisborne, это тебе...

***

Замок Ноттингем

- Не понимаю, решительно не понимаю, какой смысл трястись по ухабам, тратить на путь целый день, чтобы просто согласиться с очередным приказом шерифа? – негодовал сэр Джеймс, впрочем, не забывая при том с опаской поглядывать в сторону Гисборна. Наместник шерифа не отходил от кресла своего господина – впрочем, всё ещё пустующего, - дальше, чем на полшага. Угрюмый, молчаливый, он походил на голодного волкодава, готового в любую минуту растерзать каждого, кто осмелится оскорбить графа Лейси недостаточно почтительным взглядом. Безземельного рыцаря, построившего карьеру на костях своих многочисленных недругов, менее преданные шерифу бароны, мягко говоря, недолюбливали. Хотя, некоторые особенно экзальтированные и смелые дамы находили сэра Гая даже привлекательным – ведь есть же что-то необъяснимо чарующее в диком звере, в его свирепом и необузданном нраве. Но что касается сэра Джеймса, барона Брантома, который как раз сейчас со всей доступной ему доброжелательностью улыбался Гисборну, то он его ненавидел и в то же время боялся до желудочных колик. Осмелился же барон высказать свои не самые верноподданнические мысли лишь потому, что по левую руку от него за столом сидел бывший шериф Ноттингема, сэр Эдвард Дарнлей. Как известно, он возглавлял тайную оппозицию, только и поджидающую удобного случая, чтобы свалить нынешнего правителя Ноттингема и заодно принца Джона. Но король Ричард не спешил возвращаться из своего священного похода. Жители страны стенали под бременем непосильных налогов, крестьяне голодали, по анонимному доносу могли предать огню целую деревню. И немногие оставшиеся на своей земле благородные сыны Англии, рискуя собственной жизнью и добрым именем, пытались, вопреки уловкам агентов шерифа, связаться с королём, рассказать ему о том, как страдают его верные слуги.
- Вновь повышается торговый налог, - рассеянно откликнулся сэр Роберт. – А плата сюзерену за право вступить в брак поднимется ещё в полтора раза. – Бывший шериф, кажется, не очень-то прислушивался к ворчанию барона, хотя и был с ним полностью согласен. Но что толку роптать, если ни у кого из высокородных вельмож, собравшихся в этом зале, не достанет храбрости открыто выступить против тирана и заклятого врага каждого честного англичанина – против Роджера де Лейси, верховного шерифа графств Ноттингем, Дерби и королевских лесов.
- Какая дикость, отец! – воскликнула молодая девушка, стоявшая позади кресла Дарнлея. Если и находился среди этого благородного собрания тот смельчак, который дерзал возразить шерифу и его присным, то это была дочь сэра Эдварда, леди Мэрион.
- Пожалуйста, тише! – почти взмолился отец, накрывая руку девушки своей ладонью. – Если ты не опасаешься гнева Лейси, то подумай обо мне! Не знаю, как пережил я тот злосчастный день…
Мэрион, легко поддающейся вспышкам праведного гнева, на сей раз удалось сдержать рвущееся наружу негодование. Хорошим уроком послужило ей наказание шерифа. Граф Лейси, которому власть помутила разум, за ослушание приказал публично, у позорного столба, обрезать волосы благородной и могущественной леди Мэрион, будто простолюдинке. Гордость и красота девушки, блестящие чёрные косы, были отсечены ржавым ножом - теперь локоны едва-едва прикрывали шею. Для любой женщины такое, конечно же, срам и бесчестие, а для девушки – подавно!
- И всё-таки это возмутительно! – с горечью проговорила Мэрион. – Варварство, пережиток прошлого – право первой ночи – вновь начнёт практиковаться повсеместно. Ведь если крестьянину нечем заплатить своему господину, тот возьмёт его жену!
- Ну, вовсе не обязательно, - вмешался в разговор барон Брантом, которого столь пикантная тема живо заинтересовала. – Только если невеста хороша собой.
- Что-то мне подсказывает, что вы вовсе не считаете дикостью этот обычай, - запальчиво возразила Мэрион, уже не обращая внимания на красноречивые взгляды отца.
Но сэр Джеймс – возможно, оно и к лучшему, - не успел объяснить молодой леди, что она слишком резко судит о вещах, о которых женщине вообще судить не полагается. Как раз в этот момент послышались шаги, и на лестнице появился шериф собственной персоной. Невысокого роста и неширокий в кости, он на фоне своих стражников смотрелся не очень-то внушительно. Ещё более вводили в заблуждение его простой костюм и ничуть не отталкивающая, а в какой-то мере даже симпатичная внешность. Но уж кому-кому, а собравшимся на совет владетельным господам, было прекрасно известно, что самые гнусные дела сэр Роджер творит, вооружившись самой что ни на есть обаятельной улыбкой.
- Доброе утро, друзья мои! – провозгласил шериф, ещё спускаясь по лестнице. – Очень, очень рад вас всех видеть!
Заискивающие перед Лейси представители знати сделали вид, что внемлют каждому его слову, прочие же бароны и графы обменялись многозначительными взглядами. Судя по приподнятому настроению шерифа, ничего доброго жителям Ноттингема это утро не сулило.
- Гисборн, не хмурься! – обратился к командиру своей гвардии шериф, усаживаясь в положенное ему по статусу кресло во главе стола. – У нас гости, и я хочу, чтобы их пребывание в нашем замке походило на праздник, а не на похороны!
- Да, мой господин… - ответил сэр Гай, но выражение его лица ничуть не изменилось.
- Итак, мессиры, прежде чем мы поговорим о налогах, я хотел бы рекомендовать вам доброго друга короля Ричарда, а, значит, и моего, графа Эдуарда Мортона. Хотя, большинство из вас его прекрасно знают и, разумеется, сожалеют, что сэр Эдуард так долго не радовал нас своими визитами.
Ещё до появления шерифа взгляды собравшихся часто обращались к старику, расположившемуся на почётном месте недалеко от кресла шерифа. Надо сказать, немногие узнали в этом печальном, исчерченном морщинами лице знакомые черты, принадлежащие графу Мортону. Увы, годы и несчастья наложили глубокий след не только на облик, но и на душу этого благородного рыцаря и одного из богатейших пэров Англии. Будто в насмешку, бог одарил его неисчислимыми богатствами и благодатными землями, но слишком рано забрал к себе почти всю его семью, жену и пятерых сыновей. Наследники сложили голову на Святой Земле, сражаясь бок о бок с королём Ричардом против проклятых сарацинов. С ним осталась единственная дочь, которая и сопровождала отца в Ноттингем. Точно так же, как Мэрион стояла за спиной своего отца – женщинам не полагались места за столом совета знати, - так и дочь Мортона, ровесница Мэрион, почтительно держалась поодаль. До открытия совета и появления Лейси никто не успел завести сколько-нибудь обстоятельную беседу с гостями. Кто-то попросту не узнал старого советника короля, а кто-то решил выждать время и понять, какую тактику изберёт шериф, и вести себя соответственно. Благородное собрание безмолвствовало. На удивление, первая заговорила Мэрион, хотя, согласно этикету, ей не полагалось произносить никаких речей вплоть до того момента, пока к ней не обратятся. Но к своеволию дочери бывшего шерифа здесь привыкли и ни у кого, кроме сэра Роджера, который всё равно не подал вида, не вызвали порицания её слова:
- Милорд, я много слышала о вас и счастлива личному знакомству! Вас постигло такое несчастье, которому не найти утешения, но смею надеяться, что вам придётся по нраву наш город.
- Прекрасные слова, Мэрион! – горячо поддержал шериф и добавил вполголоса, одному Гисборну: - Когда она в следующий раз меня достаточно разозлит, я велю отрезать ей язык. Ну, что ты так на меня смотришь? Конечно, кое в чём это не очень удобно, но из двух, зол, как известно… - Лейси бросил капитану, страстно влюблённому в Мэрион, ещё несколько «ободряющих» фраз и продолжил приветственную речь, как ни в чём не бывало: - Итак, сэр Эдуард, я надеюсь, что вы примете активное участие в делах Ноттингема!
- Благодарю, милорд! – негромким, но всё ещё сильным голосом ответил Мортон и едва заметно поклонился шерифу, как равный равному. – И вас благодарю, юная леди. – Кивок в сторону Мэрион. – Действительно, мне нужно было время на скорбь, хотя сейчас понимаю, что я на непозволительно долгий срок отошёл от дел. Когда пришла весть о гибели моих сыновей, я поклялся себе, что вернусь ко двору не иначе как вместе с королём Ричардом, чтобы из его уст услышать о том, как сражались мои дети. Но теперь со мной дочь, и было бы дурно удерживать молодую девушку подле себя в опустевшем поместье. Я привык к уединённой жизни, но не хочу превращать мою Маргариту в затворницу. И вот мы здесь…
- Сэр Эдуард, было бы преступлением скрывать от наших глаз такое сокровище! – И тут шериф, в число добродетелей которого никак не входили любезность и галантность, приблизился к дочери сэра Эдуарда и поцеловал её руку.
- Как вы находите наше скромное общество? – Лишь на одно мгновение дольше положенного Лейси задержал руку Маргариты, так что этот незначительный жест никому не бросился в глаза.
- Признаться, милорд, я рада, что отец не отвёз меня в Лондон. - Юная графиня, в отличие от Мэрион, казалась робкой и даже не поднимала глаз до того момента, пока шериф не осчастливил её своим вниманием. – Вам, должно быть, известно, что я без малого три года провела в монастыре и отвыкла от всякого общества. Королевский двор меня пугает, а здесь, под вашей защитой и защитой отца, я смогу жить привычной жизнью.
- Сэр Эдвард, я в восхищении! – правитель Ноттингема обвёл собравшихся торжествующим взглядом, словно скромность юной графини была его личной заслугой. Особенно многозначительно шериф посмотрел на Дарнлея: вот, мол, поучись, как надо воспитывать дочерей.
К тому же, Маргарита и вправду была недурна собой, хотя красота её была необычной. Как уже было сказано, графиня Мортон была ровесницей Мэрион, то есть ей недавно минуло двадцать, но внешне девушки являли собой две противоположности. Ни одним из тех достоинств, что делали Мэрион привлекательной в глазах мужчин, Маргарита не обладала. И хотя низкий лиф платья графини давал простор для вполне определённых фантазий, девушке всё же не доставало статности, - не иначе, следствие постов, так строго соблюдающихся в монастыре. Не в пользу Маргариты говорили и золотисто-медный оттенок волос, и зелёные глаза, и смуглая, словно опалённая солнцем, кожа, и слишком пухлые, хотя и красиво очерченные, губы. Бесспорно, кухарка с такой внешностью пользовалась бы благоволением своего господина, если, конечно, раньше не угодила бы на костёр как ведьма. Но красота дамы заключается, как известно, в тонких чертах лица, белой коже и ладности форм. Так что Мэрион по праву считалась одной из прекраснейших женщин Ноттингема, и Маргарите явно не хватало её благородства и даже царственности. Зато, как показала короткая беседа с шерифом, графиня Мортон была скромна и знала своё место, чем и заслужила кажущуюся благосклонность Лейси. Кажущуюся, ибо сэр Роджер, как всякий искусный интриган, был отъявленным лжецом. А потому чужая ложь для него была всё равно что бездарная актёрская игра, он чуял её и с лёгкостью разоблачал. Тем более, в данном случае ему были известны кое-какие факты. Но пока что коварный шериф с успехом играл роль радушного хозяина.
Итак, когда с представлением нового члена совета было покончено, разговор плавно перешёл к проблемам насущным. Налог был повышен, несмотря на протесты Дарнлея и некоторых баронов. Граф Мортон, хотя к нему не единожды обращались за советом, пока воздерживался от однозначных решений. Умный и дальновидный политик, он не так хорошо ещё разбирался в происходящем, чтобы открыто выказывать кому-то поддержку или, напротив, оспаривать отдельные аргументы. В общем и целом, совет прошёл как всегда. Когда настало время расходиться, шериф ещё раз удивил всех необычайной любезностью, попросив у Мортона позволения лично показать его дочери часовню, в которой юная графиня могла бы молиться. Всем было известно, что часовня уже давно использовалась Лейси для каких-то своих дел, весьма далёких от богослужения. И вдруг такое трогательное проявление заботы! Хотя, зная двуличную натуру шерифа и богатство Мортона, можно было предположить, что Лейси станет заискивать перед старым графом.

Замок Ноттингем

- Сегодня мы с отцом приглашены на обед к графу Дарнлею, - как бы невзначай обмолвилась Маргарита, когда встретила шерифа у одной из арок, разделяющих галерею Западного крыла замка.
Со стороны могло показаться, что сэр Роджер просто совершает утренний променад, а леди Маргарита спешит по каким-то своим женским делам – допустим, на примерку платья. Вот только не в привычках графа Лейси было прогуливаться в одиночестве даже по собственным владениям – если его не сопровождала охрана, то неотступной чёрной тенью за ним по пятам следовал верный Гисборн. Но ни стражи, ни капитана гвардии поблизости не наблюдалось, шериф и юная графиня были одни.
- Надо же, а меня не позвали! – в притворном возмущении воскликнул шериф. – Я, пожалуй, обижусь!
Девушка негромко рассмеялась, и Лейси улыбнулся её реакции: надо сказать, что хозяин Ноттингема порядком отвык от того, что кому-то в его обществе может быть весело. Граф сам постарался, чтобы его имя не вызывало у людей ничего, кроме страха и оторопи, но теперь он со всей искренностью, на которую в принципе была способна его подлая душа, радовался присутствию Маргариты в замке. Менее всего шериф ожидал обрести союзника в лице этой девицы, а вот оно как обернулось…
- Полагаете, сэр Эдвард будет пытаться склонить отца на свою сторону? – Девушка опёрлась на каменные перила и задумчиво смотрела на площадь, где как раз чинился помост для казней.
- Никаких сомнений, моя дорогая… - Граф проследил взгляд Маргариты: - В последней стычке с Гудом, один из его людей сломал позорный столб! До чего же разорительны эти разбойники, жду не дождусь, когда мне представиться возможность собственноручно вздёрнуть на дыбе проклятого Гуда!
- Я наслышана о нём – настоящая легенда! Даже как-то не верится, что в одном-единственном человеке может сочетаться столько добродетелей. Робин то, Робин это… Знаете, мне было бы любопытно взглянуть на него.
- Я непременно приглашу тебя на один из пыточных сеансов, испробуем на нём твой отвар! – Лейси даже прикрыл глаза – столь великое удовольствие доставляло ему обдумывание наказания для дерзкого разбойника. – Я уже вижу эту картину: связанные невинные девушки из его обожаемого Локсли и благородный Робин Гуд, защитник всех нищих и убогих, насилующий их самым грязным образом! Вот будет потеха!
- Однако, вы его сильно не любите, - покачала головой Маргарита. – Подозреваете в чём-то большем, чем просто благотворительность в пользу местных босяков?
- Он личный телохранитель короля Ричарда и всё-таки дворянин, - неохотно отозвался шериф. - Как бы он не спутался с этим болваном Эдвардом и остальными… Вот что! После сегодняшнего обеда у Дарнлея под любым предлогом вымани Мэрион из дома. В конце концов, вам найдётся, о чём поговорить, пусть покажет тебе имение, лошадей, - ну, придумаешь что-нибудь. А я прикажу доверенному человеку подслушать разговор. Эдвард глуп и не подозрителен, а вот Мэрион может спутать нам все карты, лезет во всё, тоже пытается строить из себя защитницу угнетённых.
- Поэтому вы хотите выдать её замуж за сэра Гая? – осторожно спросила Маргарита.
- Я хочу? Вздор! – Шериф принялся мерить шагами неширокий проход – как всегда, в минуты гнева и беспокойства, он не мог устоять на месте. – Будь моя воля, я запер бы девчонку в монастыре или в камере, всё равно. Увы, так далеко моя власть пока не распространяется… Но очень надеюсь, что замужество пойдёт ей на пользу. Достанься мне такая супруга, я бы знал, как её усмирить.
- Например? – неожиданно оживилась Маргарита. Казалось, этот не относящийся к делу разговор занимал её куда больше, чем предстоящая беседа Дарнлея с её отцом.
- Когда не помогает пряник, надо браться за кнут, всё просто.
- Что даст этот брак Гисборну? – графиня немного сменила тему. – Насколько я успела понять, Мэрион принесёт в приданое мужу жалкие крохи того, чем когда-то был богат её отец, род Дарнлеев обеднел.
- Любовь, - пренебрежительно бросил шериф – так, словно не произнёс, я выплюнул это слово. – Он, видите ли, её любит! Есть миллион способов заполучить женщину, будь она хоть королевой Англии, а Гисборну приспичило жениться! Не понимаю и никогда не пойму!
Маргарита ненадолго замолчала, обдумывая слова Лейси. Хотела спросить ещё-то, но решила пока повременить:
- Что ж, милорд, мне пора, - девушка учтиво поклонилась и добавила чуть тише, словно боясь быть подслушанной. – Об условных знаках мы договорились, всё будет исполнено в точности так, как вы сказали…

Поместье Нэттлстоун.

Но графине так и не пришлось ничего предпринимать для облегчения работы шпиона, так как Мэрион попросту не оказалось дома. Сэр Эдвард рассыпался в извинениях за дочь: детишки старой служанки поместья тяжело захворали, Мэрион с самого утра лично отправилась за доктором, а теперь, кажется, ассистирует врачу. С ребятами приключилось что-то серьёзное, а Мэрион немного разбирается в медицине.
- Я очень сожалею, что мне не доведётся сегодня поближе познакомиться с леди Мэрион, но на её месте я поступила бы точно так же! – горячо заверила Маргарита сэра Эдварда, чем и заслужила укоризненный взгляд отца. Кто-то, а старый Мортон знал, что беда ближнего способна заинтересовать его дочь не больше, чем прошлогодний снег. Подобная циничная ложь и заискивающие манеры претили честному рыцарю.
А Маргарите даже не пришлось делать вид, что она огорчена отсутствием молодой хозяйки, - в течение всего обеда девушка ломала голову над тем, под каким благовидным предлогом ей оставить отца наедине с сэром Эдвардом. Увы, Мортон не очень доверял своей наследнице, хотя и простил ей многое. Сердце старого графа болело о единственном оставшимся в живых ребёнке, но, как известно, обманувший единожды, предаст вновь. В любом случае, пока Маргарита здесь, разговор дальше урожаев не продвинется.
Решение, как всегда, возникло неожиданно. В дверь коротко постучали, и служанка доложила, что пришёл сэр Гай.
Что-то кольнуло Маргариту - злое чувство зависти к отсутствующей Мэрион. Каким она была человеком, что творилось в её душе и что за узы связывали её с Гисборном – ничего из этого не интересовало молодую графиню Мортон, уже возненавидевшую дочь Дарнлея как соперницу. Черноволосый суровый капитан, страстно влюблённый в другую, смотрел на Маргариту безразлично. Вот стол, вот стулья, вот сундук, а вот девушка, - и всё это в равной степени интересовало сэра Гая. Вернее, не интересовало вовсе. Возможно, если бы сомнительные прелести Маргариты (а мы помним, что она во многом уступала благородной леди Мэрион) прельстили Гисборна, и он, как подобает истинному рыцарю, выразил восхищение прекрасной даме, молодая графиня не помышляла бы ни о чём, кроме претворения в жизнь их совместного с шерифом плана. Честолюбивую, страстную Маргариту, чей алчный ум не был отягощен никакими моральными принципами, влекло желание обладать – желание, куда более подобающее мужчине, чем благонравной девице. И то, что отталкивало Мэрион: нелюдимость, жестокость, душевная чёрствость, жадность и грубость, - то притягивало Маргариту. Увы, Восток развратил эту девушку, теперь её пленяли самые чёрные души, такие как Лейси, такие как Гисборн…
- Сэр Гай, не желаете отобедать с нами? – учтиво поинтересовался Дарнлей у замершего в дверях нежданного гостя.
- Благодарю, - сухо ответил капитан. – Но я пришёл повидаться с Мэрион.
Сэр Эдвард повторил историю про несчастных детишек. Маргарита внимательно наблюдала за реакцией капитана – как она и предполагала, известие не встретило у него ни малейшего одобрения. И вправду, что может быть глупее возни с грязными сыновьями какой-то кухарки?
- Сэр Эдвард, милорд, разрешите обратиться к вам с просьбой? – неожиданно вмешалась в разговор доселе молчавшая графиня как раз в тот момент, когда Гисборн уже собрался уходить.
- Конечно, что вам будет угодно? – живо откликнулся бывший шериф.
- Я так мечтала посмотреть вашу усадьбу, леса… - с каким-то детским восторгом начала Маргарита. – Надеялась, что леди Мэрион составит мне компанию, но её нет сейчас с нами, а отец, справедливо опасаясь разбойников, не отпускает меня одну на прогулку. Если бы вы одолжили мне коня, а сэр Гай оказался бы столь любезен, что согласился сопровождать меня…
Момент был выбран очень удачно. Старый Мортон хоть и невзлюбил Гисборна с первого взгляда, почуяв в нём врага, но выказывать неуважение не стал бы ни в коем случае. Конечно, с ним он отпустит дочь со спокойным сердцем. А Дарнлей, тем более, распорядиться оседлать для леди Маргариты лучшего коня. Капитану тоже деваться было некуда – он не мог повести себя неучтиво с гостьей, о которой шериф столь высокого мнения.
- Вы тоже предпочитаете мужское седло, леди? – заинтересовался Гисборн, когда Маргарите подвели породистого коня гнедой масти, беспокойного, то и дело мотающего длинной рыжей гривой.
- «Тоже»? – девушка виртуозно скрыла за беззаботной улыбкой ядовитую гримасу, хотя она прекрасно поняла, что имеет в виду сэр Гай. Но графиня была слишком умна в таких вопросах и против воли приготовилась всячески восхищаться соперницей.
Ответ мужчины не обманул её ожиданий:
- Да, леди Мэрион тоже не любит дамские седла, она по праву считается лучшей наездницей Ноттингема, - не без гордости за невесту пояснил Гисборн, подбирая поводья своего вороного жеребца, - конь был под стать своему хозяину, высокий и мощный, чёрный без единой подпалины. – Но дама вроде вас… - Сэр Гай, видимо, хотел выразить своё удивление, но побоялся нечаянно обидеть девушку – кто разберёт этих женщин, они вечно всё понимают превратно.
- Что ж, надеюсь, я ещё сумею вас удивить! – Маргарита легко вскочила в седло. У неё был костюм редкого покроя, как раз для верховой езды – под расходившимся клиньями от самых бедер платьем были надеты узкие укороченные брюки и сапожки из мягкой кожи.
- Куда желаете направиться? – Поинтересовался сэр Гай, несколько смутившись.
Но графиня и сама была смущена не меньше – зачем ей понадобилось говорить подобные пошлости? «Сумею вас удивить!» Такие речи скорее к лицу уличной девке, зазывающей в гости путника. Хотя, Маргарита уже не пыталась обмануть себя – лишь бы сохранить лицо перед Гисборном. Но как это сделать? Колючий, ледяной взгляд исподлобья – словно специально, в насмешку. Он приехал сюда увидеться с невестой, а вместо этого вынужден сопровождать на прогулку постороннюю девицу, до которой ему нет никакого дела. А она, вместо того, чтобы играть равнодушие в ответ, словно стелется перед ним. И остановиться уже не получается – лишь бы пробудить в нём инстинкт охотника, завлечь, а там уже ничего не важно…
- Сэр Гай, как насчёт небольшой скачки? До того большого дуба, который растёт прямо у дороги в Шервудский лес? Я видела его, когда ехала в замок. – Нервное напряжение всадницы передалось и коню – тот прядал ушами, то и дело фыркал и нетерпеливо перебирал копытами. – Кстати, вы ведь большой ценитель лошадей, не так ли? И даже хотели купить у отца одного из его арабских скакунов?
- И что же с того? – неохотно согласился мужчина. Мортон отказал Гисборну в сделке, заявив, что лошади не продаются. Это немало огорчило сэра Гая, потому как Мэрион обожала лошадей и пришла бы в полный восторг от подобного подарка.
- Так вот, если вы обгоните меня – можете выбирать коня по вкусу!
- А если нет? – На тонких губах Гисборна заиграла привычная кривая улыбка, при которой правая половина лица, будто глиняная маска, остаётся неподвижной, а левая вымученно искажается. Улыбаться менее зловеще капитан не умел.
- Исполните одно моё желание, какой-нибудь пустяк! – Девушка кокетливо повела плечиком.
- Соревноваться с дамами не в моих привычках… - откликнулся Гисборн, который с недоверием относился к любой женщине, если она не была его прислугой.

Но и отказать он не мог. А потому уже в следующее мгновения два коня, рыжий и иссиня-чёрный скакали во весь опор по пустынной в тот час дороге. Соревнование, пусть даже такое шуточное, горячило Гисборну кровь, тем более Маргарита и впрямь оказалась прекрасной наездницей. Сильно пригнувшись, она без жалости подхлёстывала коня концами уздечки. На мгновение капитану показалось, что её конь несёт, не разбирая дороги. Не без труда – острота шпор и выносливость жеребца сделали своё дело – мужчина обогнал девушку, оказавшись у цели первым. Он соскочил на землю, подал Маргарите руку:
- Это было непросто, - с большим чувством собственного достоинства произнёс сэр Гай.
- Кони хотят пить – может быть, пройдём до ближайшего ручья? – Маргарита, всё ещё не переведя дух после бешеной скачки, не спешила отпускать руку мужчины.
- Здесь небезопасно…
- С вами?! – наигранно изумилась девушка и выразительно посмотрела на внушительный меч у пояса Гисборна. По крайней мере, сделала вид, что смотрит именно на меч...
- Как угодно, - мужчина глубоко вздохнул и взял под уздцы своего жеребца.
По узкой тропинке шли молча. Сэр Гай, благородному женскому обществу предпочитавший увеселительные дома, чувствовал себя как минимум неуютно. Воин, солдат по натуре, далёкий от дипломатии, он не умел и не любил вести куртуазные беседы, а сейчас был как раз тот случай. Но о чём с ней разговаривать? О знаменитых конюшнях её отца? Ах, да, он ведь выиграл у неё коня – тем более, об этом негоже напоминать самому. О семье? Но её мать скончалась, кажется, от лихорадки, а братьев убили на Святой Земле – так ни к чему бередить раны. О её жизни при монастыре? Но какая там вообще может быть жизнь? В общем, бесстрашный в бою сэр Гай робел перед молодой дамой. Точно так же, если не сильнее, он робел перед Мэрион. Но Мэрион – это совсем другое… И ещё одно обстоятельство смущало Гисборна – та разительная перемена, которая произошла с Маргаритой, стоило ей оказаться вдали от её сурового родителя. Сама скромность и кротость ещё вчера, на совете шерифа, теперь она не производила впечатления застенчивой девушки. А ещё внимательному капитану бросилась в глаза одна интересная деталь – походка. Маргарита шла впереди, извилистая дорожка не позволяла разойтись двум лошадям. Сэр Гай внимательно следил за девушкой – безупречно прямая спина, но осанка чуть искривлена, так бывает, когда долгое время носишь тяжести на одном плече, и пружинистый шаг – чересчур скорый для молодой особы, привычной к неспешным прогулкам по тенистым аллеям. Предположим, верховой езде её когда-то обучили братья. Но такая манера двигаться – это приходит только со временем, и только вынужденно. Странное, смутное подозрение закралось в душу Гисборна, он пока не мог точно сформулировать своих опасений, но решил быть на всякий случай настороже. Особенно здесь, в Шервудском лесу – логове Робина Гуда.
К ручью, пересекающему симпатичную полянку у склона невысокого, поросшего густым кустарником холма вышли достаточно скоро. Уставшие, присмиревшие после удалой скачки кони жадно припали к воде.
- Приходите завтра утром в конюшню замка – вам покажут лошадей, - прервала напряжённое молчание Маргарита. – Выбирайте любого скакуна, кроме рыжего Шамшира, - он мой и действительно не продаётся.
- Вы дали коню такое интересное имя? – в лоб спросил Гисборн, хотя, наверное, сам до конца не понимал, что будет означать для него тот или иной ответ. Ладно, его дело – собирать информацию, а нужные выводы сделает шериф.
- Нет, не я, - медленно, чуть растягивая гласные, ответила графиня, гадая, насколько случаен вопрос. Ведь сэр Роджер сам строго-настрого запретил рассказывать кому бы то ни было, в каком «монастыре» она провела последние три года.
На миг глаза девушки прищурились, и теперь капитан, как и некогда граф Лейси, невольно сравнил Маргариту с лисой. Сходство усугублялось тем, что во время скачки гладкая причёска девушки растрепалась, растерялись шпильки, и теперь золотисто-медные волосы, затянутые в тугой узел у затылка, действительно напоминали распушившийся лисий хвост.
- А мне жаль желания, которые вы мне так и не проиграли, - неожиданно перевела тему Маргарита, как она делала всегда, когда разговор грозился перетечь в опасное русло.
Девушка подошла чуть ближе – Гисборн почему-то отступил назад. Шаг, второй, и он упёрся спиной в широкий ствол дерева. Надо было отвечать, и ему показалось, что ничего страшного не произойдёт, если он пойдёт на маленькую уступку. В конце концов, это всего лишь шутка, невинная игра. Можно понять молодую скучающую девицу, которой после уединённой монастырской жизни хочется общения.
- Я готов выполнить ваше желание без всяких условий, леди, - склонил голову сэр Гай со всей учтивостью, на которую был способен.
Маргарита, ростом едва доходящая Гисборну до плеча, без труда поймала его взгляд – капитану стало не по себе. Нехорошие, бесовские огоньки плясали на дне зелёных глаз, и если бы за всю смутную биографию сэру Гаю удалось завоевать сердце хоть одной женщины, он бы без труда разобрал, что за демон овладел молодой графиней. Но, увы, он привык всего добиваться силой – и женской ласки тоже. Презрение и раболепный страх в глазах жертв, фальшивое, наигранное желание в остекленелых от вина глазах шлюх и маркитанток, растерянность и как будто даже сочувствие в добрых ясных глазах Мэрион, - вот и всё, что знал этот рыцарь. Поэтому страсть – это последнее, в чём мог заподозрить Маргариту Гисборн.
- Приходите ко мне этой ночью, - быстро произнесла графиня, силясь совладать с собой. То, что с ней сейчас происходило, очень напоминало действие отвара, которым опаивали девушек в восточных гаремах и рецептом которого так заинтересовался шериф. Но, увы, Маргарита знала наверняка, что в её пищу ничего не было подмешано – здесь, в Ноттингеме, это исключено. Она просто влюбилась в Гая Гисборна. Влюбилась за то, что он любит другую, за то, что дьявольски красив и так же дьявольски жесток. Вся жизнь Маргариты шла как будто наперекор чьей-то воле. Побег из дома, война, ранение, плен и даже гарем, из которого она сумела бежать, спустя долгие два года благоденствия, шедшего там рука об руку с невыносимым стыдом и позором. Она пережила много унижений, прогибалась до земли, но не ломалась. Теперь же ей хотелось подчинить этого мужчину, подчинить, чтобы потом подчиняться самой. Почти всегда губительная для женщины страсть, но совладать с ней невозможно.
- Да вы с ума сошли! – капитан не поверил своим ушам, а его подозрения удвоились: - Почему вы держите руки за спиной, леди? Отвечайте!
Гисборн слегка тряхнул девушку за плечи, она без возражений показала руки – в них не было оружия, как ожидал сэр Гай, просто её пальцы дрожали. На земле также не было ничего, так что если графиня и прятала где-то кинжал, то в данный момент жизни сэра Гая ничего не угрожало.
- Вы думаете, я хочу убить вас? – озарила девушку безумная догадка. – Почему вы так решили?!
- Не надо отвечать вопросом на вопрос! – рявкнул Гисборн. – А что бы это ещё могло значить? Прогулки верхом, двусмысленные намёки и теперь это гнусное предложение! Будь вы истинной графиней Мортон, вы бы никогда не осквернили свой язык подобными словами! Отвечайте, кто вас нанял?! Имена, леди!
Маниакально подозрительный сэр Гай уже видел в Маргарите участницу заговора – заговора приспешников короля Ричарда против принца Джона и шерифа. Все знают, что Гисборн – карающая длань правителя Ноттингема, и от него решили избавиться с помощью такого низкого коварства.
- Вам лучше признаться немедленно, иначе это хорошенькое личико, - Гисборн бесцеремонно приподнял голову девушки за подбородок, - уже к завтрашнему утру не узнает даже ваш якобы отец!
- Теперь я говорю: вы сошли с ума! – выкрикнула Маргарита, при этом не предприняв ни единой попытки освободиться. Гнев сэра Гая, грубое обращение только сильнее распаляли в ней желание. Пусть думает, что хочет, делает что хочет – ведь не станет же он убивать её без ведома шерифа, к тому же, не узнав имён несуществующих сообщников.
- Ах, так?! – Эта борьба, взаимные упрёки, угрозы дали почувствовать капитану себя в привычной стихии, в которой на всё была только его воля.
Секунда – и противники поменялись местами, мужчина грубо прижал девушку спиной к дереву, рука в тяжёлой перчатке с металлическими заклёпками в виде волчьих морд хлёстко ударила Маргариту по щеке, оставив глубокую кровоточащую царапину, – из глаз несчастной брызнули слёзы,
- Что же вы отворачиваетесь, благородная леди?! – хрипло спросил капитан, бесцеремонно оглаживая её бедра, словно прощупывая мускулы лошади – достаточно ли крепки. – Кажется, ещё недавно вы просили провести с вами ночь?
- И готова повторить просьбу! – графиня взглянула исподлобья на своего обвинителя и криво усмехнулась – будто копируя манеры самого Гисборна.
Да, сейчас она была хороша! Несмотря на сочащуюся из раны кровь – девушка то и дело слизывала языком густые алые капли, - и рассыпавшиеся в беспорядке волосы, её шальной, хищный взгляд, часто вздымающаяся грудь под тесным лифом платья, горячий шёпот, - всё это держало капитана в напряжении. Мгновение они смотрели друг другу в глаза в попытке доискаться правды…
- Я не верю вам! Это ловушка, притом, эту ловушку подстроили трусы! – упорствовал капитан. Ему хотелось влепить этой странной, безрассудной девице ещё одну пощёчину и сдать с рук на руки палачам шерифа – пусть сами с ней разбираются как угодно.
- Я докажу обратное, милорд… - Маргарита всем телом прильнула к Гисборну и непослушными, всё ещё дрожащими пальцами затеребила шнуровку на его кожаных штанах.
Конечно, это ничего не доказывало, но слишком часто пульсировала в висках кровь, слишком велико было желание, слишком… Близость казалась чем-то необходимым, неминуемым, тем, без чего она задохнётся, - ей уже было нечем дышать.
- Что вы хотите? – задал сэр Гай самый дурацкий вопрос, какой только способен задать мужчина в подобной ситуации.
- Узнать, каков ты на вкус… - Графиня опустилась на колени и...
«Это нужно прекратить, и немедленно! – бессвязные мысли в голове капитана сменяли одна другую. - Здесь явно что-то не так, какой-то заговор, ловушка, не иначе!»
Гисборн прекрасно это понимал, но почему-то не сделал ничего, чтобы остановить Маргариту. Наверняка она связана с разбойниками Гуда и просто отвлекает его внимание… зачем-то… не все ли равно, зачем… Ох, где же она такому научилась-то!?.. впрочем, какая разница!.. Он же в любой момент может запросто придушить эту шлюшку, которая выдает себя за леди… в любой момент… но лучше немного погодя…
Он всё-таки сдался – прикрыл глаза, забыл об опасности, дышал часто и неглубоко, словно боясь рассредоточить сознание. Да, если бы графиня захотела, она бы всадила сейчас ему клинок в живот, не встретив ни малейшего сопротивления. Но сэр Гай действительно заблуждался, на сей раз его подозрительность была излишней.
Маргарита ничего так сильно и остро не желала, как продолжения такой сладкой для неё пытки – слишком хорошо она знала, какую власть это даёт над мужчинами. Девушка до сих пор помнила немолодую уже, дородную матрону, которая учила её этому трюку. «Запомни, девочка, - смеялась она своим грудным, неприятным смехом, - проделав такое, можешь просить у короля половину его королевства – отдаст, не задумываясь». Он был терпким, горьковатым на вкус, как очень выдержанное вино, и дурманил – ничуть не меньше. Как всегда, в первую секунду было почти нестерпимо больно – словно чужая плоть разрывает тебя, жарко пульсирует внутри, оставляя ожоги. Маргарита задержала дыхание, а сквозь стиснутые зубы Гисборна вырвался хриплый стон. Девушка отпрянула и повторила всё сначала: сквозь тесное кольцо припухших, жёстких губ, всё глубже и глубже, до предела, и ещё… Не хватает воздуха, кружится голова, а властная рука в кожаной перчатке, что недавно била наотмашь, теперь настойчиво сдавливает затылок: не останавливайся! А по его бёдрам уже прокатывается первая судорога, хочется продлить сладостную агонию, но у обоих нет сил сдерживаться. Горячая влага расплавленным свинцом обожгла саднящее горло – Маргарита приняла всё до капли и потом жадно облизывала губы, словно томилась от жажды, словно хотела ещё…

Шервудский лес

- Робин, я отлучусь на минутку, хорошо? – не глядя Гуду в глаза, Мач бесшумно отполз на безопасное расстояние – так, чтобы те, кто находится у подступа к холму, не смогли его заметить – и, продолжая что-то бормотать, очень скоро скрылся за деревьями.
- Хм… Куда это он? – изогнул бровь Робин, адресовав свой вопрос Джак, как лицу наименее увлечённому неожиданно открывшимся зрелищем.
Излишне пояснять, что Гуд и компания, привлечённые громкими голосами, стали нечаянными свидетелями сцены, произошедшей между Гисборном и Маргаритой. Теперь разбойники заняли наблюдательный пост на холме.
- Я, женщина, должна объяснять это тебе, мужчине? – в огромных карих глазах читался вполне искренний упрёк – девушке показалось, что над ней насмехаются. Она повернулась за поддержкой к Уиллу, но тот густо покраснел и упёр глаза в землю – он никогда ещё не чувствовал себя настолько неуютно, как рядом с Джак в эти минуты.
- А мы так и будем тут сидеть, разинув рты?! – гневным шёпотом поинтересовалась сарацинка, чем вызвала у своих друзей приступ беззвучного смеха.
- Но мы должны узнать, чем всё кончится, - с обескураживающей простотой возразил Джон.
Крошка-Джон, который в принципе не умел выражаться двусмысленно, конечно, не имел в виду ничего пошлого, но от этих слов Робин, держась обеими руками за живот, покатился по траве, хохоча как сумасшедший.
- Меня окружают извращенцы, - вздохнула Джак и принялась демонстративно смотреть в другую сторону – как раз туда, куда сбежал Мач.
- Не обижайся, хорошо? – Робин, немного успокоившись, сел рядом с девушкой. – Неужели ты думаешь, что бы мы стали подсматривать просто так, если бы это не был Гисборн?
- А Гисборн делает это как-то по-особенному? – беззлобно пошутила Джак – конечно, она не могла всерьёз обидеться на Робина и остальных.
- Ты же сама всё видела, - Гуд потёр рукой лоб, откидывая назад длинную чёлку. – Женщина, которая с ним – это знатная дама, если судить по одежде, а конь у неё – из конюшни сэра Эдварда, я его узнал.
- Знаешь, я была лучшего мнения о ваших знатных дамах.
- Нууу… - Робин развёл руками, как бы говоря, что здесь он бессилен. – Прогрессивный двенадцатый век, падение нравов.
- Наш долг бороться с нищетой, а не с этим вот… - присоединился к разговору Джон.
- Но ведь вы слышали их разговор! – Гуд, не мигая, смотрел ровно перед собой, как делал всегда, когда размышлял о чём-то очень важном. – Сначала обвинения в измене, а затем… Гисборн сказал, что она не настоящая графиня.
- Очень похоже на то! – кивнул косматой головой Джон и вздрогнул – до слуха разбойников донёсся хриплый стон.
- Может, она и впрямь его убьёт? – прежде чем обернуться, предположила Джак: кажется, её взору было бы куда менее оскорбительно увидеть сцену убийства наместника шерифа, чем продолжение любовных игр.
Но надежды сарацинки не оправдались: девушка, которую Гисборн совсем недавно обещал бросить в темницу на радость палачам графа Лейси, по-прежнему покорно стояла на коленях перед своим господином. Кажется, она получила от произошедшего ничуть не меньшее удовольствие, чем мужчина, которого она с такой страстью ублажала.
- Тшшш! – Робин навострил уши, но теперь парочка вела себя не в пример тише.
Не говоря ни слова, Гисборн привёл в порядок свою одежду и пошёл за лошадьми, которые мирно паслись у ручья…
- Что с ней? – удивлённо спросил Джон, когда спутница сэра Гая, сев в седло, на какое мгновение согнулась, будто от резкой боли, и судорожно вцепилась в конскую гриву, чтобы удержать равновесие.
Робин только тихонько присвистнул и выразительно переглянулся с Джак:
- Однако!... Эй, Алан, а ты чего замечтался? – Главарь лесных разбойников переключил внимание на единственного члена своей команды, который ещё никак не прокомментировал увиденное. – Пойдём в лагерь, там поговорим…
Алан тряхнул головой, словно разгоняя оцепенение, и принялся рассматривать землю под ногами, словно отыскивая что-то. Наконец-то нашёл – несколько тёмно-синих ягод, названия которых не помнил, но знал, что они съедобны и горьки на вкус, - и бросил их в рот. Но вязкий, густой сок не перебил отчётливого привкуса соли на языке – откуда только взялся? Алан Дейл готов был спорить на свои последние медяки: каждый из ребят, что бы они ни говорили, сейчас хотел бы оказаться на месте Гисборна. И даже Уилл – а его чувства к Джак давно перестали быть секретом – не отказался бы на полчасика поменяться местами с капитаном ноттингемской гвардии. Слишком уединённая жизнь в лесу, слишком мало мирских радостей, словно не разбойники они, а связанные обетом монахи. Что ж, Джак ляжет спать, мужчины шёпотом, словно подростки у костра на праздник урожая, ещё раз со смаком обсудят увиденное, да и выкинут из головы. А утром будет уже не до того – снова погони, сражения, противостояние козням шерифа, добрые дела. Чёрт бы их всех побрал! Алан сейчас ненавидел своих друзей, почти презирал за то, что у них в жизни всё так просто и ясно. Одна цель, одни идеалы, такие доблестные и горячие сердца. «За Робина Гуда и короля Ричарда!». Дети, дети, не доигравшие в войну и ещё не научившиеся играть в любовь. Алан сжал ладонями виски – так сильно, что в глазах потемнело. Хотелось кричать в голос, выть – от бессилия, от боли... От страха за то, что он больше не мог себя контролировать, что-то ломало Алана, гнуло к земле и бессовестно смеялось прямо в лицо, обдавая жаром: сколько? Сколько дней, сколько часов ещё сумеешь выстоять, прежде чем однажды, в предрассветных сумерках, подойдёшь к лучшему другу и запечатлишь на его челе поцелуй Иуды: «Вот он!». И сколько попросишь за предательство, какой дурман, кроме звона золотых монет, заставит тебя отринуть муки совести?..
Я ломаюсь? Я ломаюсь?
Я сломан уже.
Переломанный. Тобой. Давно.
Дышать через раз, как в лихорадке. Тереться кошкой. Цепляться пальцами за все его заклёпки и застёжки, прижиматься к щекам, шее, груди носом и губами, пальцы дрожат. – Мне прошение Вашей Милости написать? «Сделай это, Гай, я подыхаю, ждать не могу больше!» - голос срывается, да и нет его, голоса, – сиплый рваный шёпот. А глаза … куражным взглядом хочет смотреть, нахальным, а на деле - сплошная мольба.
Поднимает глаза, замирает, вцепившись, - Ну, давай, ударь меня! Скажи, кто я такой!
Бродяга, разбойник – вне закона! Брось своим псам в застенки – пусть клещами рвут на части. И все будут считать, что Алан Дейл ушёл из жизни как герой. Никто не узнает, что – напополам с кровью – из горла рвалось твоё имя.
Льнуть к нему. Жаться судорожно, потерянно.
Ждать.
- На что ты готов, Алан?
- Я – НА ВСЁ!

Замок Ноттингем

Обратный путь до города Гисборн и Маргарита проделали молча. Солнечный диск, кажущийся тусклым, пыльно-голубоватым из-за облаков, уже клонился к западу. Резкий ветер предвещал непогоду, а, пожалуй, что и дождь, но всадники почему-то не спешили к городским воротам. Капитан, конечно же, ожидал, что девушка непременно захочет вернуться к прерванному разговору и будет всеми силами пытаться убедить его в том, что возводимые на неё обвинения не имеют под собой ни малейшей основы. С другой стороны, все свои доводы она, кажется, исчерпала там, на полянке у оленьего ручья (так это место издревле прозвали местные жители – теперь уж никто не помнил, почему)… Мужчина усмехнулся: или не осталось у неё сил попросту трепать языком. Но, как бы там ни было, Маргарита не сказала ни слова в своё оправдание, и это смущало мысли капитана едва ли не сильнее, чем та недостойная сцена, которая произошла полчаса назад. Нет ничего удивительного в том, что женщина, разоблачённая в самых грязных замыслах, пыталась откупиться собственным телом. Но то, на что она решилась, не походило на уступку или на, пусть своеобразную, но взятку. Уж кто-кто, а сэр Гай отлично знал, как отдаются за милость продажные женщины, и сколь искусными актрисами они могут быть. Но в Маргарите чувствовалась неподдельная страсть, а не только искушённость опытной куртизанки. Её руки тряслись не от страха, не от страха дрожал голос и подгибались ноги. Не в поисках защиты от скорой расправы она льнула к нему всем телом – она лишь изнывала от желания. Она… Она его полюбила? Гисборн скосил глаза на девушку, едущую с ним рядом, - графиня держалась в седле как-то неестественно, будто под платьем у неё были надеты вериги или, по меньшей мере, власяница, и каждое лишнее движение причиняло боль, к тому же она была необычайно бледна, а вот щёки, наоборот, пылали. «Уж не началась ли у неё лихорадка? – подумал сэр Гай, поворачивая коня в сторону замка…
Ехать обратно в поместье сэра Эдварда было поздно, не было сомнений, что граф Мортон уже вернулся в замок и время до ужина коротает на конюшне, где старик, из-за его страсти к лошадям, проводил немало времени. А сам Гисборн отправился прямиком к шерифу. Пока капитан не очень-то представлял, какими именно словами он перескажет своё приключение в лесу, но ведь графиня Мортон могла быть вовсе никакой не графиней, а обычной наёмницей врагов принца Джона. В любом случае, здесь может крыться заговор!
В это время шериф изволил ужинать. Вернее, до ужина оставалось ещё часа два, но зачем же терпеть голод? Итак, граф Лейси велел подать в свои апартаменты зажаренную баранью ногу, несколько видов паштета, крепкий бульон и кое-каких фруктов. В общем, лёгкие и незатейливые закуски.
- Гисборн! – Неразборчиво воскликнул шериф – он как раз пытался оторвать зубами особо лакомый кусок мяса. Лейси жестом отослал прислуживающего за столом парня и жестом же пригласил своего наместника разделить с ним если не трапезу, то, по крайней мере, кубок вина.
- Как поживает твоя невеста? – немедленно поинтересовался сэр Роджер. – Ты ведь прямо от неё, верно?
- Не совсем… - Гисборн нахмурился ещё сильнее обычного и уставился куда-то в угол.
- Как так - «не совсем»? – Шериф вытер жирные от мяса руки о край скатерти и потянулся к блюду с фруктами: - Хочешь яблочко, Гисборн? Нет? Ну и ладно… Так вот, да будет тебе известно, не совсем можно замучить пленника на дыбе. Напиться тоже можно не совсем. Изволь объяснить, что значит твоё «не совсем»?
По всему было видно, что шериф пребывает в отменном расположении духа, и капитан с досадой подумал, что упустил что-то важное, пока развлекался в лесу с этой девчонкой.
- Я был с леди Маргаретт, дочерью Мортона. – Несмотря на то, что графиня предпочитала, чтобы к ней обращались на французский манер, сейчас сэр Гай употребил более привычный слуху англичанина вариант её имени.
- Вот как?! – и лицо Лейси озарила настолько одобрительная и поощряющая улыбка, что Гисборну стало не по себе. – Правда, она мила? И значительно обходительнее, чем эта гордячка Мэрион!
- У меня есть повод подозревать, милорд, что леди Маргаретт не та, за кого себя выдаёт.
- Так-так-так… - Шериф по-прежнему улыбался, в тоне его не было удивления – одно лишь весёлое любопытство.
И Гисборн довольно нескладно, запинаясь, с большим трудом подбирая слова, рассказал своему господину о том, что произошло в лесу. Лейси слушал внимательно, в особо сложных для сэра Гая моментах даже подсказывал и делал предположения из серии «а потом-то она, разумеется…». Но когда всё самое интересное осталось позади, и к Гисборну наконец-то вернулся дар говорить складно и без запинки, - то есть, когда настал черёд обвинений Маргариты в шпионаже, шериф расхохотался так, что остромордая, тощая борзая, дремавшая у камина в противоположенном конце залы, вскочила и тревожно залаяла. Кажется, пёс решил, что хозяину дурно.
- Гисбоооорн! – насилу отсмеявшись, протянул Лейси, зачем-то отмахиваясь руками от своего наместника. – Ты идиот! Решительно, ты заслуживаешь того, чтобы тебя произвели в должность шута!
- Милорд! – Губы капитана побелели.
Не обращая внимания на состояние Гисборна, шериф сам долил вина в свой кубок и с видимым удовольствием сделал изрядный глоток.
- Подумать только! – Лейси будто бы не обращал на бешенство сэра Гая никакого внимания. - Женщина – и какая женщина! – приглашает его в свои покои, а он бьёт её по лицу и грозит ей пытками! Так мало того! Женщина ублажает его, как только можно мечтать, а он прибегает ко мне, краснея словно монашка, случайно услышавшая на ярмарке неприличные куплеты, и вопит: «Милорд, со мной такое сделали, что, кажется, это политический заговор!»
- Милорд, довольно насмешек! – почти взмолился Гисборн. Его трясло.
- Ты слишком долго спал с кухарками и, кажется, позабыл, что женщина способна не только раздвигать ноги и говорить «пожалуйте, господин!». Ещё ты слишком долго бредишь своей Мэрион и, глядя на неё, решил, будто благородные дамы устроены как-то иначе и плотская любовь вовсе не для них. – Сэр Роджер ненадолго замолчал и наконец-то соблаговолил привнести в тон разговора некоторую серьёзность: - Ты ищёшь заговоры там, где их нет, сражаешься с драконами, забывая, что драконов не существует. Или ты почитаешь меня за дурака? Я видел жену Мортона – Маргарита точная её копия. Эта девочка самая настоящая графиня, даром, что не слишком добродетельна.
Капитан молчал, опустив голову. Он прекрасно знал, что во многих, очень многих вещах разбирается куда меньше шерифа. Гисборн был хорошим исполнителем, прекрасным солдатом, но никак не политиком. Мешало, наверное, воспитание – рыцарское воспитание. Вот граф Лейси говорит, что драконов не бывает. Сэр Гай вовсе не был в этом так уверен – бывают же демоны, злые духи, колдуны. Почему же не быть драконам? Но если драконы всё-таки сомнительны, то есть вещи, сомнению не подлежащие. Как истинно то, что земля плоская, так же истинно, что воин должен быть доблестным, а леди – добродетельной. Кухарка это кухарка – челядь, прислуга, раба, если хотите. Но благородная дама…
- А истинный заговор ты проглядел. - Гисборн не заметил, как шериф поднялся со своего места и встал за его спиной. – Не пройдёт и недели, как Дарнлей втянет Мортона в свои игры. А это значит, что наша оппозиция разбогатеет на несколько сундуков серебра!
- Как же быть? – скорее машинально спросил сэр Гай.
- Маргарита – единственная дочь Мортона, - продолжил терпеливо объяснять Лейси, зачем-то опустив руки на плечи капитана и склонившись к самому его уху. - Папаша хочет выдать дочь замуж за кого-то из верных королю Ричарду людей, чтобы его состояние было употреблено на благо короны. Но, вот беда, Маргарита вовсе не желает обогатить приспешников Ричарда, а совсем даже наоборот… Я найду ей мужа из Чёрных Рыцарей, и деньги станут нашими!
- Мортон - одно из самых богатых владений на восточном побережье.
- Повезёт кому-то, да, Гиззи? – Шериф перешёл на вкрадчивый шёпот. – Как думаешь, какое приданое лучше, девственность или графство Мортон? Потому что, уж извини меня, обедневшее поместье Неттлстоун я за приданое не считаю.
- Я люблю Мэрион, - ответил Гисборн, не поворачивая головы, и ему самому показалось, что он невероятно жалок в эту минуту.
- О, это, бесспорно, меняет дело! Любовь – это ведь самое главное в жизни, не так ли?
Капитан молчал в ожидании очередной издёвки, на которые Лейси был большой мастер.
- Знаешь, Гиззи, я, пожалуй, в один прекрасный день позавидую твоему счастью и тоже влюблюсь… Да хотя бы в Робина Гуда!
- Экхм… - Сэр Гай невольно дёрнулся – поистине, сегодня все как сговорились его удивлять! – но руки Шерифа сильнее сдавили его плечи. Невесть почему, но это успокаивало.
- А кто сказал, что влюбляться можно только в целомудренных красавиц? Это даже как-то неоригинально. Да и чем Гуд хуже? В нём не меньше благородства и великодушия. Как угорелый носится по Шервуду – всех спасает! И вот эта его замечательная русая чёлка, и открытая улыбка… А как с луком управляется! Даже ты так не умеешь! Решено, я перестаю злодействовать, начинаю творить добро и выгоню тебя к чёртовой матери, Гисборн!!! – Если до того Лейси рассуждал, будто занятную историю рассказывал, то последнюю фразу он гневно выкрикнул в самое ухо капитана.
Тот даже подпрыгнул от неожиданности в своём кресле и уставился на Шерифа так, словно перед ним стоял демон с рогами и копытами.
Сэр Роджер выпрямился и начал мерить шагами залу. Даже пёс, боясь попасть под горячую руку, уж более не высовывался из своего угла и вообще не издавал ни звука.
- И что ты так уставился на меня? Любовь же превыше всего, не так ли?! Тебя дурят, Гисборн, как сопливого мальчишку! И я сегодня же тебе это докажу!

Поместье Неттлстоун.

Мэрион вернулась домой поздно и совершенно без сил. Сэр Эдвард обманул своих гостей, когда сообщил, что его дочь с раннего утра отправилась помогать больным детям. Вернее, ложью это было лишь отчасти. После того, как граф Мортон любезно согласился отобедать у бывшего шерифа Ноттингема, сэр Эдвард взял с Мэрион обещание, что она тоже будет присутствовать и развлечёт дочь графа. Тем более, девушки были одного возраста, так почему бы им не подружиться? Говоря откровенно, Мэрион никогда не нуждалась в подругах, предпочитая уединение и упражнения с луком и мечом светским сплетням или чтению французских романов. Но отец всерьёз рассчитывал на поддержку старика Мортона – не было сомнений, что граф примет правую сторону противников Лейси, стоит лишь ему узнать об истинных замыслах нынешнего правителя Ноттингема. Но всё повернулось самым неожиданным образом. Мэрион удалось узнать от Гисборна, что некий посланник баронов, лично преданных Его Величеству, в тот же день прошествует через Большую Северную дорогу и, между прочим, будет иметь при себе изрядную сумму серебром – разумеется, для поддержки армии короля Ричарда. Как ни навязывал Шериф этому доверенному лицу свою охрану в столь опасном путешествии, тот отказался. Видимо, почуял некий подвох. «Что ж, теперь деньги, собранные на военные нужды, осядут в карманах Гуда, - не без тайного удовольствия резюмировал сэр Гай». Очевидно, Шериф решил, что из двух зол лучше выбрать меньшее. Главное – чтобы деньги не дошли до Акры. И Мэрион немедленно поспешила с этой новостью к Робину. Поскольку о человеке, который сопровождает ценный груз, равно как и о наличии или отсутствии при нём какой-то своей охраны, ничего не было известно, разбойники сообща решили вовсе не выходить на Большую Дорогу до определённого времени (как правило, все путешественники старались покинуть Ноттингем по крайней мере до полудня, чтобы к наступлению сумерек преодолеть самые опасные участки пути). И только сообщив обо всём своим тайным друзьям, Мэрион отправилась по тем делам, о которых говорил сэр Эдвард сначала гостям, затем Гисборну.
Вернулась девушка домой почти сразу же после отъезда из Нэттлстоуна графа Мортона. Она действительно очень устала, и не столько от работы, сколько от переживаний. Но слова отца добавили ей сил: сэр Эдуард вполне поверил рассказам графа Дарнлея и обещал всяческое содействие. К тому же, он хочет выдать дочь за рыцаря надёжного и верного королю Ричарду. Мэрион вспомнила кроткую и молчаливую леди Маргаретт и невольно ей посочувствовала. Наверное, этой девушке тоже предстоит выйти замуж за нелюбимого, повинуясь воле отца… Мэрион, сославшись на головную боль и отказавшись от ужина, поднялась в свои покои. Ей действительно требовался отдых, ведь скоро стемнеет и придёт время Ночного Дозорного.
- Я заждался тебя!
Девушка вздрогнула от неожиданности и рефлекторно схватилась за маленький кинжал, который прятала в складках пояса. Но, разглядев незваного гостя, убрала оружие, хотя продолжала смотреть гневно:
- Сколько раз я просила тебя не залезать ко мне в комнату в моё отсутствие! Это… Это неприлично, в конце концов! – Но Мэрион уже едва сдерживала улыбку, она не могла всерьёз злиться на Робина.
- Так что же, мне висеть на стене, пока меня кто-нибудь не заметит? Твой жених, например? – Ни капли не смутившись, нахальный разбойник быстро прикрыл ставни и уселся на подоконник.
- Я же просила не начинать вновь этот разговор… - Девушка, кажется, искренне огорчилась. Она прошлась по комнате, будто находилась не у себя дома и не знала, где было бы удобнее присесть. Наконец, она опустилась на низкий табурет и внимательно посмотрела на Робина:
- Что-то случилось, да?
- Нас кто-то подставил, Мэрион. – Гуд по привычке взъерошил чёлку и кратко пересказал события этого дня. Впрочем, эпизод у Оленьего ручья сократил до банальной прогулки, хотя и это произвело на девушку весьма неприятное впечатление.
- Кажется, Гисборн догадался, что ты рассказываешь мне об их с шерифом планах, не вижу другого объяснения, - в итоге предположил Робин.
- Кто бы мог подумать! – Мэрион нервно теребила атласный манжет рукава, рассеянно глядя куда-то мимо Гуда. – Такая тихоня, почти что монашка, и вдруг прогулки верхом в лесу! И почему отец утаил это? Сказал, что Гай приезжал, но, не застав меня, уехал. А, оказывается, он сопровождал леди Маргаретт! Да к тому же в лес! Зачем им понадобилось туда?
- Эй, да ты ревнуешь! – воскликнул главарь шервудских разбойников, пытаясь поймать взгляд девушки.
- Неправда!
- Правда! Тебя задело, что Гисборн проводит время ещё с кем-то из дам, кроме тебя! Мэрион! – Робин спрыгнул с подоконника и подошёл к ней совсем близко. – Я рассказываю тебе о том, что мой друг чуть было не бросился на меня с мечом, потому что решил, будто я предатель, а ты возмущаешься поведением Гисборна!
- Прости! – живо откликнулась девушка, взяв руки Робина в свои. – Слишком много всего в один день! Я действительно не должна была так говорить. Но что же теперь делать?
- Я сумел уговорить Ральфа дать мне шанс оправдаться! Я верну похищенные деньги и докажу, что на него напали люди шерифа!
- Погоди, погоди… - Мэрион не поспевала за ходом мыслей Гуда. – Ты ведь знаешь, что у шерифа претворение в жизнь подобных планов никогда не обходится без Гисборна. А он в тот момент был с дочерью Мортона!
- Алиби! Не забывай, он изначально приехал к тебе – не исключено, лишь для того, чтобы убедиться, что тебя нет дома. И в любом случае либо ты, либо эта… Погоди, как ты сказала? – Робин, который хотел чуть позже, как бы невзначай расспросить подругу о даме, с которой Гисборн столь приятно провёл время, был по-настоящему поражён и не сумел это скрыть.
- А в чём, собственно, дело? – пытливо спросила Мэрион. – Ну да, она дочь ТОГО САМОГО графа Мортона. Теперь только и разговоров, что о нём и его, якобы, несметном богатстве. Кажется, скоро уж будут ставки делаться: кто тот счастливчик, за которого старик отдаст свою дочь. Хочешь попытать счастья? – предположила девушка, и нельзя было разобрать, язвит она или говорит всерьёз. – Ты один из самых преданных королю людей. Докажи это, верни деньги, и графство Мортон твоё.
- Не говори ерунды, она не в моём вкусе! – попытался отшутиться Робин, а сам даже скривился, он и в мыслях представлять не хотел, что хоть слово скажет с этой Маргаретт. Знал бы её почтенный отец, с кем распутничает его дочь, отправил бы в монастырь. Робин во время войны всякого повидал за морем, и давно не испытывал иллюзий насчёт женской добродетели. Для своего века Гуд вообще мыслил весьма прогрессивно, но здесь вопрос не девичьей чести, а политики. Дочь Мортона – разумеется, Робин знал старого королевского советника! – спуталась с самым отъявленным негодяем во всей Англии. Чем же это может грозить?
- Ты так и не ответил, что собираешься предпринять? Как вернёшь деньги? - напомнила не на шутку встревоженная девушка.
- Придумаю что-нибудь! – К Робину вновь возвратилось его обычное приподнятое настроение - лесной разбойник никогда не унывал. – А ты лучше скажись больной и не появляйся в замке, пока всё не утихнет. Не исключено, что ты под подозрением.
- Мне не привыкать! – Мэрион невесело усмехнулась.
Она была храброй, иногда до безрассудства, и тут её было не переспорить. Гуд кивнул, как бы нехотя соглашаясь, и поцеловал на прощание – невесомо коснулся губами щеки девушки.
- А что до графства Мортон – поверь, ты для меня значительнее привлекательнее, чем даже пять графств! – Робин распахнул ставни, быстро оглядел двор и, убедившись, что в округе ни души, запрыгнул обратно на подоконник, собираясь уйти тем же путём, каким проник сюда.
- А шесть? – со смехом спросила Мэрион.
- Что «шесть»? – Гуд обернулся.
- Если бы было шесть графств, я бы всё равно казалась тебе привлекательнее?
- Нууу, это надо подумать… - покачал головой разбойник и был таков.
- Вот наглец! – почти с восхищением проговорила девушка, когда осталась в комнате одна.

Замок Ноттингем.

Последнее время шериф ужинал позднее обычного и к тому же в узком кругу, так что стол накрывали в Малом зале. Здесь и впрямь было куда лучше: не столь просторное помещение, вовсе не предназначенное для торжественных собраний или пиров, хорошо отапливалось и не продувалось вездесущими сквозняками. Да и вообще тут было теплее и уютнее, особенно в ненастную погоду. Слуга, специально приставленный следить за освещением, исправно поправляли фитили, так что многочисленные настенные светильники, подвешенные по всему периметру, не коптили, в отличие от факелов, которыми был оборудован Главный зал. Частенько Лейси засиживался здесь до глубокой ночи, если располагало настроение и была подходящая компания. Как раз сейчас шериф был настолько доволен прошедшим днём, что готов был кутить до самого утра, но, как назло, он никак не мог продемонстрировать своей радости. А даже наоборот казался мрачным и озабоченным. И на то, разумеется, была причина, а именно присутствие за столом сэра Ральфа Фитц-Роберта, на которого сегодня было совершено дерзкое нападение разбойниками под предводительством Робина Гуда. У кого-то есть сомнения в то, что шериф искренне скорбит об этом событии?
Но вскоре ужин закончился, гости и обитатели замка начали расходиться по своим покоям, а Лейси любезно попросил Маргариту ненадолго задержаться и сыграть ему на флейте.
- Знаете, сэр Эдуард, ведь раньше для меня не было прекраснее мелодии, чем звон оружия! Что неудивительно – в нашем-то захолустье! - обратился шериф к Мортону, который с каждым днём выражал всё большее неудовольствие тем, что Маргарита проводит так много времени в обществе правителя Ноттингема. – Но красота и таланты вашей дочери пробудили в моей душе любовь к прекрасному! Я даже чувствую, как изменяюсь в лучшую сторону!
- Дай-то бог, милорд, - покачал головой старик и вышел, даже не пожелав дочери спокойной ночи. Граф уже считал дни до того момента, как сможет покинуть этот мрачный город – предчувствие беды терзало сердце Мортона и он уже сожалел о том, что приехал сюда.
Когда за отцом закрылась дверь и в зале не осталось никого, кроме Лейси и сэра Гая, Маргарита звонко расхохоталась невесть чему. Гисборн, сидевший по правую руку шерифа и даже не шелохнувшийся, когда его господин изъявил желание остаться наедине с графиней Мортон, вновь поразился мгновенной перемене в Маргарите. Она словно сорвала с себя опостылевшую маску благочестия и теперь в открытую смеялась над собственным отцом:
- Ах, милорд, пристало ли девице оставаться наедине с мужчинами хотя бы и для того, чтобы развлечь их невинной музыкой? Нет ли в этом чего-нибудь неподобающего? – Девушка поднялась с места и отбросила за плечи волосы, до того уложенные плавной волной на одну сторону – так, что закрывали практически половину лица. Щеку девушки грубо рассекали два глубоких рваных пореза.
- Твоя работа, Гисборн? – Поинтересовался Лейси, но в его тоне не было гнева.
Впрочем - что неестественно для женщины! - и Маргариту не очень-то смущали эти уродливые раны. Продемонстрировав их сейчас, графиня не жаловалась, не требовала отмщения за свою боль – было бы глупо после того, как она унизилась перед своим обидчиком, - а как будто даже насмехалась: «И чего ты добился этим?».
- Я ведь уже рассказывал вам… - Капитан вертел в руках пустой кубок и всё его внимание, казалось, было поглощено именно этим увлекательнейшим занятием.
- Оставим это, милорд, - примирительным тоном сказала девушка. – Ничего непоправимого не произошло…
- Я не нуждаюсь в вашем заступничестве, леди! – вспылил капитан, резко вставая и подаваясь вперёд, словно желая дотянуться до Маргариты через стол – графиня как раз стояла напротив. – Любой бы на моём месте заподозрил заговор!
- Мне осточертели твои «заговоры», Гисборн! – Лейси ударил кулаком по столу, так что и Маргарита и сэр Гай одновременно отпрянули назад от неожиданности. – Кому ты рассказывал о том, что Фитц-Роберт везёт в Акру подати?
- Что? – Капитана действительно застал врасплох подобный вопрос, он несколько секунд с недоумением смотрел на своего господина, прежде чем догадался, к чему тот клонит. Вернее, решил, что догадался. – Вы считаете, что среди моих людей вновь завёлся шпион?
- А ты рассказывал своим людям?
Шериф и Маргарита переглянулись, а Гисборн понял, что сказал полнейшую чушь.
- Нет…
- Так, вторая попытка…- Лейси покачал головой, и выражение его лица было красноречивее всяких слов. - Кому ты рассказывал о Фитц-Роберте? – Шериф, заложив руки за спину, приблизился к своему наместнику.
- Леди Мэрион? – с невинным видом подсказала Маргарита, так, словно предполагала, кто из гончих затравил лису, – пустяковый вопрос.
- При чём здесь Мэрион?! – Гисборн бросил на девушку полный ненависти взгляд.
Маргарита ничего не ответила, а сэр Гай всё продолжал смотреть на неё, не смея обернуться к Лейси, хотя тот и находился на расстоянии шага и очень, очень ждал ответа. Молчание длилось секунд пять, не более, но они показались сэру Гаю вечностью.
- А ведь она угадала, верно? – на губах шерифа заиграла ядовитая улыбка. - Уже завтра весь город будет судачить о том, что на нашего дорогого друга Ральфа напал вовсе не Робин Гуд, а какой-то злодей, выдававший себя за него. Теперь ответь мне на совсем простой вопрос – вижу, ты сегодня не очень-то хорошо соображаешь – откуда каждому второму оборванцу известно о том, что произошло в лесу нынче утром? И веришь ли ты сам, что на посланника короля напали лесные разбойники?
- Вы как будто насмехаетесь надо мной! – Гисборн хмурил лоб и по-прежнему избегал взгляда Лейси. – Загадываете какие-то загадки! Да, мои агенты доложили об этих слухах, но ведь это сплетни, не более… А верю ли я в них – какое это имеет значение?
- Имеет, потому что на Фитц-Роберта напали мои наёмники – не раз проверенные в деле, утечку информации от них я исключаю. Кто-то здесь, в замке передаёт сведения Гуду! При том те сведения, о которых знаем только мы с тобой, Гисборн!
- А она? Что она вообще здесь делает? – И капитан вновь указал на Маргариту, которая спокойно стояла в стороне и точно так же не сводила глаз с сэра Гая.
- А от кого я, по-твоему, узнал, что этот Ральф везёт без малого два сундука серебром?
- Но вы же сами рассказывали, как убеждали его взять ещё охранников…
Шериф расхохотался прямо в лицо Гисборну:
- Да этот прихвостень Ричарда ненавидит меня! Он бы под пытками ничего мне не рассказал! Зато рассказал старому Мортону… Дальше сам догадаешься?
- Ты… Вы… - Капитан до сих пор не сумел для себя определить, как ему следует обращаться к Маргарите. – Вы действуете против собственного отца?
- А почему вас это удивляет, сэр Гай? – Кажется, графиня только и ждала этого вопроса. – Вам приходилось убивать людей кинжалом в спину? Тех, кто вам доверяет? Не трудитесь отвечать, я и так вижу, что да…
- Какое это имеет отношение? – Гисборн почему-то поморщился. – Я состою на службе у шерифа, и…
- И я состою на службе у шерифа, если вам так понятнее, - невозмутимо перебила его Маргарита. – А мой отец всем сердцем предан королю. Как же мне быть? Приходится выбирать, сэр Гай, между кровными узами и долгом. А как бы вы поступили на моём месте?
- Хороший вопрос, леди… - задумчиво протянул шериф.
Голос Лейси изменился – Гисборну почудилась даже… грусть? Быть того не может! А сэр Роджер словно разом потерял всякий интерес к разговору, его взгляд был прикован к неровному пламени догоравшей на столе свечи.
- Хороший вопрос… - повторил он и добавил, как будто ни к кому не обращаясь: - Только, кажется, сэр Гай сейчас не готов на него ответить.
- Погодите, милорд! – Окончательно сбитый с толку капитан увидел, что шериф направился к выходу. – Объясните же…
Но Лейси даже не обернулся – он неспешно покинул залу, насвистывая какую-то незатейливую мелодию. Вообще-то для шерифа подобные перепады настроения не являлись редкостью, тем более сэр Роджер был человеком исключительно себе на уме. Какая блажь, какой бес руководил иной раз его поступками, не мог с уверенностью сказать никто. Но подданные боялись этой непредсказуемости, а, значит, правитель может позволить себе подобные причуды, коли они идут не во вред его авторитету. Кто знает, что кроется за странными распоряжениями Лейси, прихоть или претворение в жизнь хитроумной политической многоходовки? Сегодня он отправляет на плаху пятерых детишек безобидного зеленщика, а завтра выясняется, что отец несчастного семейства был верным другом Робина Гуда. А могло ничего не выясниться, и оказывалось, что казнь состоялась исключительно ради потехи – ну надо же как-то скоротать время от послеобеденного сна до ужина…
Потому-то даже Гисборн, самое приближённое лицо шерифа Ноттингемского наверняка уяснил для себя из этого путаного разговора хорошо, если половину. Но и половины было довольно, чтобы бить тревогу. Хотя, как говорят в народе, поздно учиться ремеслу карманника, когда рука отрублена… А виной всему Мэрион! Прекрасная и неверная Мэрион! Сэр Гай понимал, что она ведёт двойную игру. Защитница нищих и обездоленных, она не могла остаться равнодушной к «подвигам» Гуда, да и провал нескольких операций подряд, столь тщательно продуманных, безупречно организованных, вновь и вновь подтверждал самые страшные подозрения капитана Ноттингемской гвардии: в Замке есть шпион. Гисборн безрассудно шёл на преступления против собственной совести, отдавал в руки палачей ни в чём не повинных солдат – о, да, под пытками они признавались во всём! – и тем самым оправдывал перед шерифом свои неудачи. «Шпионов» вешали одного за другим, а проклятый Робин Гуд каждый раз опережал своих недругов минимум на шаг. Но сэр Гай, рискуя собственной жизнью, неизбежно навлекая на себя божий гнев, вновь и вновь вытаскивал Мэрион из западни, в которую эта отчаянная девица себя загоняла. А всё потому, что капитан знал: его возлюбленная столь же великодушна, сколь прекрасна, однажды она поймёт, на какие жертвы Гисборн идёт ради неё, какими опасностями пренебрегает, и тогда он будет вознаграждён! А пока он согласен жить лишь надеждой, ожиданием этого счастливого дня, когда леди Мэрион будет принадлежать ему и душой, и телом. Сколько раз он спасал её, хотя долг и честь велели ему отречься от своей любви! Как там сказала Маргарита? Иногда приходится выбирать между кровными узами и долгом. А это почти одно и то же. Будь даже Мэрион его женой… Нет! Это немыслимо, невозможно! Ведь если шериф уличит её в предательстве, он не ограничится экзекуцией у позорного столба – он отдаст Мэрион на потеху гвардейцам, будто портовую шлюху, да ещё заставит своих приближённых любоваться этим зрелищем.
Погружённый в свои мрачные раздумья, Гисборн не заметил, как оказался на улице. Кажется, он долго бродил по замку, раз вышел не через лестницу, что ведёт на Главную площадь, а через коридоры северного крыла, которыми обычно пользуются слуги.
Сэр Гай ступил на крыльцо и запрокинул голову, подставляя лицо косым иглам дождя. За пару минут не рассчитанный на непогоду плащ вымок до нитки, стал непривычно тяжёлым и облепил тело, сковывая движения. Гисборн раздраженно снял его и бросил на ступени словно грязное тряпьё. Ветер гнал с далёкого побережья – вот где сейчас настоящая буря! - низкие, распухшие от своей ноши облака, даже молнии едва пробивались сквозь рыхлую занавесь, и слабые грязно-серые всполохи гасли где-то там, в вышине, не дотягиваясь даже до самых могучих шервудских дубов. Капитан перевёл глаза на мостовую, и ему почудилось, будто это не лужи пузырятся, предвещая скорое окончание ненастья, а грязная, тёмная вода, исторгая из канав нечистоты, покрывается нарывами, которые тут же лопаются и сменяются новыми… И не будет этому конца. Сэр Гай усмехнулся собственным мыслям – наверное, другой человек увидел бы в этих тучах, в этом дожде что-то совсем другое, красивое, величественное, а не мерзость и безысходность. Ему вдруг страшно захотелось напиться...

А теперь пойду-ка я ...

Хех, пробрала НЦа?))) А когда-то отнекивался, не хотел со мной писать ;-)

И прав, прав Гиз! Остановиться на таком моменте - это с вашей стороны, мадам, в высшей степени нехорошо, некрасиво, неблагородно и вообще неподобающе! )))

Gisborne, хорошие смайлики! И... там еще холодная вода осталась? )))))

Добавлено (07.07.2009, 19:58)
---------------------------------------------

От, пришёл мой главный злобный критЕГ))) Ну откуда ж я знаю, когда это закончу... А так - чего бы народ не развлечь)))

Да-да, мальчики, всем срочно под холодный душ!))))))))))) Мне прям льстит такая реакция)))