- Гуд! Гуд! – тишину засыпающего леса разорвал истошный крик. - Где бы ты ни был, выходи! Помоги мне, слышишь?! Не ради меня самого, чёрт бы тебя побрал! – прижимая к груди раненую девушку, Гай Гисборн шёл по тропке, ведущей глубже в лес. Срывающимся голосом, переходящим в горячий шёпот, он успокаивал её, обещал, что она обязательно поправится, перемежая свою речь с проклятьями в адрес так некстати пропавшего Гуда. Гай просто не мог позволить умереть этой девочке. Чтобы спасти её, сейчас он был готов на всё.
Но время шло, а так никто и не отзывался на крики Гисборна. Вокруг темнело, приближалась ночь, и воздух становился холоднее. Гаю это было нипочём, но Мэг быстро теряла силы, всё больше стонала и чаще впадала в беспамятство, и кровью, такой липкой, такой красной, такой горячей уже была пропитана и её, и его одежда. Страшная мысль, что без чьей-либо помощи эта хрупкая девочка не доживёт до утра, пугала Гая и заставляла его идти быстрее, мысленно умоляя хоть о чьей-нибудь помощи.
- Потерпи, Мэг, потерпи немного, маленькая… Всё будет хорошо, я тебе обещаю, - Гисборн шептал из последних сил, его надежда быстро иссякала. Он решил, что пойдёт на всё, только бы любым способом спасти её.
Но вот ему померещилось впереди что-то тёмное… Что-то смутно напоминающее избушку… «Скорее туда! Кто бы там ни был, он может спасти её!» - эта мысль подстегнула Гая, словно кнут, и он, прижимая к груди свою нежную ношу, как мог ускорил шаг.
Добравшись до хибары, он начал колотить в дверь ногой, хрипло крича:
- Эй, кто-нибудь, отоприте! Помогите! Срочно нужна помощь! – продолжая нашёптывать теряющей в очередной раз сознание Мэг, - ещё немного осталось… держись, девочка, только держись…
Через какое-то время (Гаю показалось, что прошло больше часа, а на самом деле
- меньше нескольких минут) дверь открылась. На пороге стояла знахарка Матильда. Та самая ведьма, которую они когда-то с шерифом пытались утопить в пруду, некстати пришло Гисборну в голову. Матильда не казалась ни несчастной, ни недовольной жизнью. Эта женщина, как и прежде, выглядела уверенной в себе и была в полном расцвете сил. На ней был всё в тот же головной платок, те же лохмотья, и она смотрела на нежданного гостя с презрением.
- Что тебе нужно от меня, чёрный волк?! – пренебрежительно бросила она, но, увидев на руках Гая девушку, без дальнейших разговоров пропустила его в дом.
Комната была небольшой, но чистой, и пахло тут свежестью, а не той сыростью, жжёной плотью и смертью, к какой привык уже за эту неделю Гисборн. Он со всей аккуратностью положил Мэг на кровать, напоследок шепнул ей что-то и отошёл к стене. Взглянув на знахарку несколько презрительно, вполголоса он сказал:
- Спаси её, и я обещаю, ты получишь мою душу, если она у меня ещё осталась, ведьма.
Матильда смерила визитёра неприязненным взглядом и принялась за работу.

Я пришла в себя, будто бы очнувшись от очень долгого сна. Как я узнала потом, так оно и было на самом деле. Но такого тепла и такого спокойствия, как сейчас, на душе я не испытывала никогда прежде. Мне казалось, что всё моё тело стало новым, ещё неизведанным для меня. И было такое чувство, что я могу теперь летать, такую легкость я ощущала.
Но, ещё не торопясь открывать глаза, я почувствовала рядом с собой чьё-то присутствие. Это несомненно был он, сэр Гай. Это ему я обязана своей жизнью. Это он спас меня. Мой единственный и любимый… Больше не в силах сдерживать себя, я открыла глаза и действительно увидела его рядом. Он сидел на стуле у моей постели. Он спал, склонив голову и подбородком прижимаясь к груди.
Его красивое лицо было таким умиротворённым, таким мягким, что после нескольких минут молчаливого рассматривания я решила, приподнявшись без труда на локтях, дотронуться до него и убедить себя, что мне это не снится и он действительно рядом.
Я успела почувствовать под пальцами колючую щеку, и если бы не его стремительное движение и захват моей руки в болезненную хватку, то я могла бы дотронуться и до его губ. Но, тут же поняв, кто к нему прикасается, он выпустил мою руку.
- Мэг, извини, - уже почти отогнав от себя сонный дурман, чуть растеряно заговорил он, - как ты… Как ты себя чувствуешь?
- Всё замечательно, ничего не болит, спасибо, - улыбнувшись ему, ответила я, делая едва заметную попытку подняться с кровати.
- Рад это слышать, - он выглядел таким уставшим и не выспавшимся, что это не могло не тронуть моего сердца. Ещё тогда, в темнице, когда мы разговаривали с ним, я чувствовала к нему столько тепла и сострадания, что не могла не сделать попытки освободить его. Хоть в итоге мы оба и попались.
- Гай, спасибо тебе, что спас меня, - я откинула одеяло и попыталась встать, но он не дал, приблизившись ко мне и вновь укладывая и накрывая одеялом:
- Не стоит благодарностей, Мэг. К тому же, это я должен быть тебе благодарен. Ты столько раз пыталась мне помочь, едва не погибла из-за меня. Я в долгу перед тобой. Я и не знаю, чем отплатить теперь тебе, – он замолчал, поджав губы, а затем снова заговорил, - Мне жаль, что я разбудил тебя, тебе ещё нельзя вставать, ведьма запретила, - он пошёл к двери, чтобы вновь оставить меня одну.
- Гай, подожди, - окликнула я, собираясь вновь подняться, но он даже не обернулся. А через некоторое время вошла та самая женщина, что лечила меня всё это время.
- Меня все зовут Матильдой, дитя, - начала она наше знакомство, осматривая мою рану. – Я рада видеть тебя в здравии, потому что этот чёрный змей едва не опоздал. Ещё немного, и я бы не успела ничем помочь. Ранение было очень серьёзным. А он ведь, представляешь, не отходил от тебя всё это время, будто чем приклеился. Он едва не начал молиться на моих глазах. Это рассмешило бы меня до колик, если бы не было настолько странным, – доверительным голосом говорила она мне. – Я знакома с этим вурдалаком, но это на него так не похоже. Когда-то он и «лысый» заправляли здесь всем, но теперь всё изменилось. Его будто наизнанку вывернули. Никогда прежде я не слышала, чтобы такой человек, как этот волосатый зверь, - указала она на дверь, говоря о нём в своей манере, - мог так измениться с нашей последней встречи. Это всё благодаря тебе, Мэгги. Ты сумела разбудить в нём душу, - она закончила мой осмотр и осталась довольна тем, что рана так быстро затянулась и что я очень скоро смогу встать на ноги.
А потом она рассказала мне часть его истории. О том, как сильно он любил другую, как преданно служил шерифу, как пытался быть верным и своей любви, и своему долгу. Но я так и не поняла, что стало с ней, с этой другой, с Мэриан Найтон. Ведь она не вернулась из Святой Земли…

Прошло уже два месяца, как я встала на ноги. И теперь мы вместе с Гаем стали разбойниками и живём вместе с ними в их лагере в лесу. Бедная, безумно озлобленная Изабелла объявила родного брата вне закона вместе с Робином и его друзьями. И за их головы назначены награды. Но это не препятствует ни Гаю, ни Робину вместе с его бандой являться в Ноттингем и окрестные деревни и помогать людям.
Хоть Гай теперь и находится под началом Робина, это не мешает им постоянно ссориться из-за каких-нибудь незначительных деталей в очередном плане. В такие минуты я и Кейт тратим всё своё женское очарование и пытаемся их успокоить. И обеим с переменным успехом это удаётся. Когда в эти моменты я смотрю на Гая, я с ещё большей силой понимаю, как люблю его, как он дорог мне, как сильно я хочу быть для него единственной и желанной. И тут же я вспоминаю эту другую, она всегда тенью стоит между нами.
Мы не были ещё близки (как бы я этого не хотела и не просила у него, Гай наотрез отказывается от плотской близости), но когда он дотрагивается до меня, целует меня, я всё равно чувствую, что этот поцелуй предназначен не мне. Его должна получить эта другая, эта Мэриан…
То же рассказывает мне и Кейт, она говорит, что Робин, проводя с ней время, не думает в эти моменты о ней самой, его мысли заняты другой. И её тоже зовут Мэриан. Она снится ему, она видится ему в окружающих. Кейт признаётся, что даже к шерифу Изабелле ревновала меньше, чем к этой неведомой ей Мэриан.
Но ни я, ни она ничем не можем вытравить из памяти наших возлюбленных образ этой другой. Она так въелась в их память, в них самих, что способов, как изгнать её оттуда, мы не можем найти.
Если не думать о том, как временами плохо мне становилось от одной мысли, что весь Гай никогда не будет принадлежать только мне, я успела за это время прикипеть всей душой к окружающим меня людям. Я помогаю замечательному, доброму, милому Мачу готовить, хоть мои умения и не отличаются особой одарённостью. Весёлый и общительный Алан по вечерам за ужином рассказывает захватывающие, страшные и смешные истории, с ним интересно разговаривать. Сильный и такой отзывчивый Маленький Джон изображает из себя силача и подхватывает на руки скамейки, где сидим мы с Кейт по очереди. Кейт стала для меня сестрой, а Робин братом. Мне кажется, что я знала их всегда, и всегда мы были так близки друг другу.
Иногда я хожу к Матильде и чем-нибудь помогаю ей, за это она учит меня несложным, но эффективным средствам от легких заболеваний.
Только теперь я чувствую, что живу. Только теперь ощущаю, как приятно быть нужной и полезной кому-то. И никто не заставит меня делать то, что мне не хочется.

А сегодня я решилась на отчаянный шаг. Я взяла у Матильды травы, которые помогут мне подтолкнуть Гая к действию, помогут открыть ему глаза. Две маленьких щепотки в его чашу, и ночью я попробую доказать ему, что я лучше этой неведомой мне Мэриан.
- Гай, вот возьми, это отвар от кашля, - я подошла к нему с чашей и протянула её. – Я слышала, как ты кашлял этой ночью. Я не хочу, чтобы ты заболел, - отдав снадобье, я улыбнулась ему самой мягкой улыбкой, на какую только была способна.
- Спасибо, Мэг, но не стоит так беспокоиться, со мной всё в порядке, - он смотрел на меня, держа чашу в руке, и не собирался пить из неё. А этого я не могла допустить. Мне на помощь вовремя пришла Кейт: хоть они и не особо ладили, она была на моей стороне и всячески готова была мне помочь.
- Да-да, Гисборн, пей, - она не звала его иначе, потому что так и не простила ему убийство брата, но её гнев затаился где-то глубоко, вместо себя явив раздражение к нему. – Никто не хочет слушать твой кашель. Пей, иначе я скажу Робину и он зальёт его в тебя силой.
- Не лезь не в своё дело, не с тобой разговаривают, - огрызнулся он, начиная злиться.
- Да что ты, Гисборн?! А я думала со мной, - подзадоривала его она. Хотя их перепалка уже начала выходить за обычные рамки.
- Гай, пожалуйста, выпей. Тебе ведь не сложно, а я успокоюсь, - я дотронулась до его руки, обращая его внимание на себя. Я улыбалась ему и хотела видеть ответную улыбку.
Гай сперва очень неприязненно посмотрел на удаляющуюся от нас Кейт (её позвал Робин), потом на меня, но всё-таки выпил настойку. Я была счастлива. Ведь он хорошо знает, как я его люблю.
Перед сном я утянула Гая погулять по лесу. Мы шли по одной из тайных троп, я держала его за руку и всё гадала, когда же он начнёт действовать. Мы шли всё дальше, а он не предпринимал попыток. И тогда я решила помочь ему.
- Гай, - я отпустила его руку. – Я тебя очень люблю, - и прижилась к его груди, а он обнял меня. Я не видела его лица, но я очень отчётливо слышала, как стучит его пламенное сердце. – А ты меня любишь? – спросила я после некоторого молчания.
- Мэг, - мягкость его голоса ласкала, словно песня, мой слух, я была уже готова растаять в его объятьях, если бы заранее не задумывала своего плана. – Милая Мэг, ты мне очень нравишься, ты красивая, добрая девочка… - начал он, но я не могла его слушать, потому что это я слышала каждый раз, когда задавала ему свой вопрос. Поэтому, осмелев и чуть приподнявшись на мысочках, я поцеловала его. Наш поцелуй не длился долго, но он был сладок. А потом его руки легли на мою талию (они были настолько горячи, что даже сквозь одежду я ощущала это), они поднимали кофту и забирались глубже, а его губы в поцелуях прикасались к моей шее. Я чувствовала, как внутри меня что-то поднимается к груди и замирает там, раскатываясь по всему телу жаркими волнами.
А потом он подхватил меня на руки и куда-то понёс, мне было абсолютно всё равно - куда, с ним я всегда готова идти хоть на край света.
Он целовал, он ласкал – в тот момент он любил только меня одну. И только моё имя слетало с его губ вместе с дыханием…

Прошло уже двадцать два года, как я стала вдовой. Да-да, после того раза Робин заставил Гая жениться на мне, хоть тот и утверждал, что наш союз принесёт только смерть нам обоим.
Было всё очень скромно, было всё очень мило. Мы поженились в той самой церкви, которую восстановили после пожара, устроенного там принцем Джоном. Церемония состоялась в предрассветный час, и деревня ещё спала. Колокола не били, и мы зашли в церковь под пение утренних птиц. Я хорошо помню, как выглядел мой муж, его друзья, во что была одета я сама, но я совсем не помню саму церемонию. Это стёрлось из моей памяти, и уже никто не сможет напомнить мне. Ни одного свидетеля того события не осталось в живых.
Тогда я была так счастлива, но Гай был молчалив и задумчив. Я знала, что в этот момент он думает опять об этой другой. А я не могла и не хотела думать ни о чём, кроме него. Только он занимал все мои мысли. Он, даже если бы и хотел, не успел пожалеть о принятом им решении жениться на мне.
Мы так и не успели зажить одной семьей. Дальнейшие события изменили наши жизни и привели к трагическому финалу. Вспоминая сейчас о том, что произошло, я благодарю Господа за то, что он всё-таки позволил быть мне хоть немного счастливой с любимым мужем.
Через какое-то время выяснилось, что у Гая и Робина есть общий брат, что он в опасности, и находится в Йорке. Собравшись, мы двинулись за ним. Нам с Кейт была отведена самая незначительная роль в этой спасительной операции, но сколького я натерпелась, когда Гай поочередно попадал то в тюрьму, то в петлю. Благодарю Господа, что всё закончилось и мы могли вернуться обратно в лес. И можно было бы ставить точку в этих событиях, когда бы ни весть по возвращению в Шервуд, что Арчер (так звали этого самого брата), которого вытянули из одних неприятностей, попал в другие.
А потом события начали разворачиваться со стремительной скоростью. Из Ноттингема с Джоном и Туком пришла весть, что Алан, милый и весёлый Алан, в сговоре с шерифом Изабеллой. Я не могла в это поверить. Я пыталась поговорить с Гаем, с Робином, с другими, но они меня не слушали, разбойники твердили только одно: «Алан – предатель!», потому что когда-то его уже ловили на этом. Даже Кейт не верила ему, она, как и все, твердила о его предательстве. Одна я не сомневалась в его невиновности. Но Алану не дали оправдаться, его оставили в лагере, связав, словно дикого зверя.
- Робин! Ты же всё это время верил мне! Робин! – навсегда в моих ушах останется этот его последний крик.
Мы прибыли в замок, где Гай с Робином и Мачем, отделившись от нас, попали в ловушку, подстроенную Изабеллой в одном из тайных подземных лазов замка. Тогда я чуть не потеряла Гая в первый раз.
Затем на нас обрушилась новая беда: тот, прежний шериф Ноттингема, кажется, его звали Вейзи, оказался жив. И он был готов напасть на город, который могли защищать только крестьяне.
Всех мужчин замка вооружили. Робин пламенной речью (которые он так прекрасно умел говорить) смог доказать им, что лучше умереть сражаясь, чем вновь принять над собой власть такого человека, как бывший шериф Ноттингема. И все они его поддержали.
За несколько часов до первого боя у главных врат мы нашли Алана. Он был уже мёртв. На лице его было написано смятение, его голубые глаза были открыты и смотрели в небо, будто он что-то там видел. Потрясение было очень сильным. Мне кажется, я тогда потеряла сознание. С трудом сейчас могу вспомнить прощание с Аланом. Гай прижимал меня к себе, а я, не переставая, надрывно плакала, смотря как тело Алана пожирает ненасытный огонь.
Через какое-то время начался первый штурм. Начали гибнуть люди, повсюду были слышны их крики, стоны, плач. Мы с Кейт и другими женщинами замка пытались помогать раненым, оттаскивая их с поля боя. Мне тогда было очень страшно, опускались руки, замирало сердце, я пугалась каждого крика, но я из последних сил старалась держать себя в руках, хоть и не могла остановить непрекращающихся слёз. Никогда ни до и ни после этого дня я не видела столько раненых и убитых людей.
Силы защитников города и нападавших были неравны, и с каждым их ударом Робину и другим приходилось сдавать позиции. И вот уже, забаррикадировавшись, мы были внутри замка.
Двери не выдерживали обороны, и Робин приказал спасаться оставшимся людям, уходить через другой лаз замка, в то время как Гай пропал из вида. Он спустился в подземелье и, как оказалось, там повстречал свою смерть.
Через некоторое время Робин последовал за ним, а когда всех вывели из зала, вниз поспешила и я, боясь, что самое страшное уже случилось. Но нет, там бой шел в самом разгаре, Изабелла, прежний шериф и ещё какой-то мужчина против Гая, Робина и Арчера. И несколько стражников.
Разгорелась битва, мечи сверкали в их умелых руках. А я с замиранием сердца из своего убежища следила за Гаем и за Робином. Я чувствовала, что воздух был пропитан ненавистью, невероятной злобой. Вот Гай с предупреждающим криком бросил свой меч Арчеру и остался безоружным, отскочив в сторону, но в это время Робин навис над шерифом и занёс над ним клинок, собираясь убить его. И тут в одно мгновение всё изменилось: Изабелла, что стояла позади Робина, в тени, бросилась на него с кинжалом, шериф успел где-то найти меч и схватил его, и Гай, оттолкнув друга, получил за это два смертельных удара, в живот и спину. Я с криком подбежала к умирающему мужу, желая его спасти. Эти два хищника, Изабелла и шериф, смотрели на меня и на него с усмешкой, они оба отомстили своему врагу. А я просила, я умоляла его не умирать, заклиная всеми святыми, каких только могла вспомнить. Мне кажется, я твердила те же слова, что когда-то и он говорил мне, что всё будет хорошо, что нужно потерпеть и ему поможет Матильда так же, как и когда-то помогла мне. Из-за накатившего шума в ушах я ничего не слышала, слёзы застилали глаза, перед собой я видела только Гая. Я пыталась зажимать рукой его рану, но кровь просачивалась сквозь пальцы. Она пропитала его камзол и рубаху, мою юбку. Его кровь уже была повсюду. Через мгновение рядом со мной оказались Робин и Арчер, а убийцы моего мужа уже исчезли. Они оба что-то говорили ему и он отвечал им, но я ничего не помню. А потом Гай посмотрел на меня и начал благодарить за всё, что я когда-либо сделала для него, и опять извинялся, что никогда не любил меня так, как любил эту другую, эту Мэриан. Мне не нужны были его извинения, мне нужна была его жизнь, но сил у него оставалось всё меньше и меньше, он отослал Арчера за людьми, голос слабел и последнее, что он сказал, было:
- Робин, - я видела, как Гай судорожно сжал его руку, - тебя там всё-таки ждут… Мэриан, любовь всей моей жизни… Я был слепцом… Она всегда любила только тебя… Мэг, милая, живи… и будь счастлива… а я… - когда он обратился ко мне, голос его стал совсем тихим, таким, что мне приходилось напрягать слух, - а я жил бесчестно, но теперь я умираю свободным… - и глаза его закатились.
Всё остальное я помню, как в тумане. Каким-то способом мы смогли покинуть замок, а потом он взлетел на воздух вместе с шерифом и Изабеллой, что остались внутри, словно был сделан не из камня и глины, но из чего-то совсем лёгкого. А затем я узнала, что и Робин медленно умирает. Кинжалом Изабелла ранила его и он был пропитан ядом…
Он умер на закате в полном одиночестве, попрощавшись со всеми нами. И его, наверное, у небесных врат встречала его Мэриан…
После всех этих событий разбойники недолго были вместе. Мач всё-таки не смог вынести потерю близкого друга и хозяина и через какое-то время умер. Джон нашёл свою семью и вернулся к ним, и на том его следы теряются. Тук и Арчер ушли из лагеря сразу же после похорон Мача, они путешествовали, несколько раз возвращались в Локсли и навещали нас с Кейт, но вот прошло уже три или четыре года, как о них ни слуху, ни духу. А Кейт вышла замуж за Люка-кузнеца из Йорка и жила с ним не очень долго и не очень счастливо. А я, имея от мужа какое-то незначительное наследство, живу в этом доме и зарабатываю на жизнь рукоделием, держа при себе сына Кейт, Робина. Он сирота, но очень смышлёный мальчик.
- Знаете, мистер Грей, это давнишняя история, я многое забыла, возможно, что-то где-то перепутала, но я старалась вспомнить всё, что только могла, - Мэг закончила свой рассказ и смахнула со щек набежавшие слезинки. Она и молодой человек сидели перед маленьким очагом в промозглый осенний вечер. За окном было уже очень темно, и ветер с не дюжей силой гнул деревья. Мэг вязала, попутно рассказывая гостю то, что помнила из своей жизни, а он, сидя напротив, внимательно её слушал. Рассказ её был длинным и мог бы утомить кого угодно, но юноша слушал его с неубывающим интересом.
- Я понимаю, и рад тому, что вы мне рассказали, - отозвался он, не без труда возвращаясь в реальность, - спасибо вам за это большое. Мне было интересно послушать о Ноттингеме, о Робин Гуде, о его верных друзьях и о Шервуде, ведь я наслышан об этом пресловутом разбойнике и его похождениях. Я очень рад тому, что остановился на ночлег именно в вашем доме. Меня здесь очень тепло приняли, но завтра я должен буду идти дальше.
- Жаль, что так скоро, мистер Грей, - Мэг тепло ему улыбнулась. – За эти три дня вы мне стали, как сын, ведь я так никогда и не имела своих детей. После всего случившегося в Ноттингеме у меня должен был родиться ребёнок. Это была чудесная девочка, но она умерла через несколько дней после родов.
- Очень жаль, мэм, - юноша смущённо опустил глаза. Они у него были удивительного серо-голубого цвета, на свету становясь невероятно голубыми, а в тени принимая серый оттенок. Мэг думала, что если бы жива была её маленькая девочка, то они бы составили красивую пару. Этот статный, темноволосый юноша с удивительными глазами и она, её кареглазая, такая же темненькая Агнесс…
- Я уморила вас своим рассказом, мистер Грей, извините старую каргу за это, - улыбнулась она, откладывая вязание.
- Нет, мне кажется, что это я заставил вас сегодня слишком много разговаривать. И зовите меня просто Сэтом, - в ответ улыбнулся он. Как она могла его уморить, если рассказывала ему о его же отце…

Дык зато зелье приворотное Гизе навязала, еще и небось по собственному рецепту)))))

У Робина уже иммунитет, третий год на мухоморах