1. Посланник

Дорога свернула в лес, телегу нещадно затрясло по выступающим корням. Легран очнулся и попытался поднять голову — из этого ничего не вышло, но возница все-таки услышал. Он вообще был всегда настороже, словно лесная кошка, и слух у него тоже был кошачий.

Легран разомкнул запекшиеся губы.

— Гаэтан...

Тот обернулся.

— Пить?

Дурно смазанная колесная ось завизжала (раньше от этого звука у Леграна ломило в висках, сейчас он стал безразличен), телега остановилась, в губы ткнулась фляжка с тепловатой водой.

— Я умираю.
— Ерунда. Через пару часов доедем до Лестера... пристрою тебя в какой-нибудь монастырь. Ты крепкий, выберешься...
— Я умираю... Мое дело... обещай, что завершишь его.
— Обещаю, — легко согласился Гаэтан. — А что за дело?
— Я ехал в Ноттингемшир. В поместье Локсли. Вез письмо графу Хантингтону... из Святой земли. От короля...
— Почти добрался, — усмехнулся слушатель. — Что называется, не повезло.

Гаэтан, высокий ловкий парень лет двадцати, хозяин полупустой скрипучей телеги и чудесного белого жеребца, совершенно явно непригодного в упряжку, подобрал раздетого израненного Леграна у обочины на рассвете. Бедняга побывал в руках у разбойников и остался жив только из-за их небрежности, а вовсе не милосердия. Ночной холод и роса довершили дело убийц. После полудня слабая надежда на выздоровление исчезла, и посланник короля понимал это не хуже своего доброго самаритянина.

— Письмо под рубахой... зашито в подол. Доставь его... граф Хантингтон, Локсли. Очень важно... — умирающий замолчал. Потом проговорил, медленно, тяжело, останавливаясь после каждого слова:

— Гаэтан... Странное имя. Настоящее?
— Зачем тебе знать?
— Как увижу святого Николаса... замолвлю за тебя... словечко...*
— Ну что же, замолви. Меня зовут...

И тут Легран улыбнулся — ослепительно, радостно, безмятежно, словно встретил лучшего друга после долгой разлуки. Это продолжалось несколько мгновений, затем улыбка угасла, превратившись в смертный оскал.

Тот, кто назвался Гаэтаном, вздохнул и закрыл мертвецу глаза.

— Но если ты думаешь, что я стану искать твоего чертова графа только потому, что обещал — парень, упокой Господь твою душу, ты дурак. Я обещал, чтобы ты умер спокойно. Королевское послание! Большие хлопоты, маленький куш. А то и стрела в спину, а то и подземелье с крысами на завтрак, обед и ужин...

С этими словами он принялся распарывать подол рубашки Леграна.

— Похоже, его величество так же неграмотен, как я. Зато рисует неплохо. Ну, может, граф что-нибудь и разобрал бы в этих картинках, а по мне такое послание уж слишком туманно...

Он скрутил пергамент в трубочку, сунул за пазуху, потом, подумав, — за голенище, легко спрыгнул наземь, сошел с дороги, достал длинный широкий нож и принялся копать могилу.

— Никаких графов. Но, если подумать, Ноттингем... Да, Ноттингем мне по пути.

____________
* Святой Николай, как известно, является покровителем путешественников.

2. Гай

Около полудня солнце добралось до узкого окошка в толстой стене. Через час оно уйдет, и в камере опять воцарится промозглый сумрак. Он будет постепенно сгущаться, пока не превратится в сплошную черноту, затем так же чудовищно медленно снова станет серым.

Гай Гисборн впервые смотрел на дневное светило из этой точки. Он сидел в ноттингемской темнице уже третий день, но первые два выдались дождливыми.

Сосед Гая сразу встал в солнечную полосу, расправил плечи, подставил лучам лицо и ладони — словом, постарался не упустить ни крохи драгоценного тепла и света. Робин Гуд, как всегда, выжимал из самой скверной ситуации все, что она могла дать. Гай раздраженно покосился на него и отвернулся.

Большую камеру напротив занимала леди Марион Найтон. Девушка не сидела без дела. Ей удалось отломать от своего топчана длинную острую щепку, и теперь она, просунув руку сквозь прутья и вывернув запястье, пробовала открыть замок. Щепка ломалась, падала, Марион трясла занемевшей кистью, но не оставляла своих стараний. Едва ли она рассчитывала освободиться вот так — скорее, ей просто нужно было какое-то занятие. На Гая она как будто не обращала никакого внимания.

Смотреть на Марион не хотелось, не смотреть — как-то не получалось. Гисборн прикрыл глаза и погрузился в воспоминания.

«Все началось с этого треклятого договора... Нет, немного раньше...»

* * *
— А что мы на самом деле празднуем?

Леди Марион вертела в руках красное платье из тонкой шерсти так равнодушно, словно то была холстина, крашенная бузиной. Гай нахмурился, глядя, как бывшая невеста обращается с его подарком.

— Подписание важного документа.
— Что-то мне подсказывает, что я его не одобрю, — девица вздернула изящную бровь, а в глазах у нее зажглось любопытство. Но Гисборн не собирался удовлетворять его.
— Марион, вы должны его одобрить. Это приблизит меня к реальной власти, что, в свою очередь, выгодно для вас... возможно.
— Сэр Гай... Возможно, — она нажала на это слово, — возможно, это приблизит шерифа к реальной власти. Но вы же понимаете, — она со значением заглянула ему в глаза, — что такой человек, как Вейзи, ни с кем не станет делиться? Ему нужны лишь безропотные подчиненные. Вы не сможете быть его послушным орудием! Если бы только вы встали на сторону правды и чести, пока еще не поздно!..

Гисборн безразлично пожал плечами и повернулся к выходу.

— Пустой разговор. Будет лучше, если вы наденете это и придете на праздник.

Он удалился — несколько поспешнее, чем если бы слова Марион совершенно не задели его. Черные рыцари съезжались в замок, и следить за их безопасностью (и за тем, чтобы гости не провели с собой больше охраны, чем было оговорено) должен был Гай.

«Потом был совет Черных рыцарей. Лживое напыщенное представление, рассчитанное на одного зрителя. Нет, на двух. Я был поразительно наивен, что ничего не заподозрил сразу же».

* * *

Празднование подписания Великого Ноттингемского договора не доставило Гисборну никакого удовольствия.

Началось с того, что заезжие менестрели, хвалившиеся небывалым успехом в Лондоне, Линкольне и Халле, на поверку знали только совершенно не подходящую к случаю балладу о лорде Рэндалле, да и ту пели прескверно. На четвертом «Лорде» мошенников вытолкали взашей, и недообедавшему Гаю пришлось срочно искать хоть какую-то замену, «дабы наши любезнейшие гости не остались без увеселений».

Главным «любезнейшим» гостем, похоже, был некий рыцарь, который хотя и присутствовал на совете, но не поднялся в места и не сказал ни слова. Вейзи представил его как сэра Тривера, но это явно был не простой рыцарь — иначе с чего бы могущественным баронам уделять ему столько почтительного внимания? Этот Тривер сразу не понравился Гисборну. Возможно, потому, что его роскошные черные усы вкупе с каштановыми кудрями, капризным личиком и томно-небрежной осанкой слишком часто оказывались поблизости от леди Марион. Гай возмутился вслух, шериф приказал заткнуться и не сметь даже косо глянуть на гостя — таким свирепым тоном, что Гай окончательно уверился в необычайной важности этой особы.

Как бы то ни было, следовало выполнять поручение. Рыцарь сообразил взять солдат, перетряхнул рынок и гостиницу, и скоро вернулся с победой, то есть с жонглерами, причем даже не слишком перепуганными. Но первое, что он увидел, войдя в большой зал — был сэр Тривер, который зажал Марион в углу и весьма настойчиво добивался благосклонности. Той, судя по лицу, все это совсем не нравилось, но пылкий кавалер словно бы не замечал холодности своей дамы.

Это было уж чересчур. Гай, памятуя приказ шерифа, испепелил взглядом кусок гобелена возле парочки и быстро покинул зал, на ходу сжимая и разжимая кулаки.

Снаружи уже сгустились сумерки. Прежде чем глаза Гисборна привыкли к полутьме, он отшагал половину галереи и собрался повернуть за угол. Вдруг его довольно резко схватили за рукав и потащили к стене.

— Чшшш....

Алан очень осторожно выглянул из-за полуколонны.

— Там шериф и Уинчестер. Они говорят интересные вещи.

Гай прислушался. Судя по звуку голосов, шериф и лорд Уинчестер, один из Черных рыцарей, не останавливаясь, кружили друг возле друга — словно каждый был пауком, сплетавшим сеть вокруг добычи.

— Вот эти жулики?!
— Да-да, вы собственными руками вытолкали из замка Робина Гуда и компанию.
— Лорд Уинчестер, — голос Вейзи стал сладок, как патока, — вы очень хитры. Насколько я понимаю, вам удалось убедить Гуда, что на нашем маленьком собрании вы сумеете отстоять интересы короля лучше, чем это сделал бы сам Гуд... Мне — мне! — это было бы не под силу... а кстати, где, вы говорили, он условился встретиться с вами после?..
— Лорд Вейзи, я ничего такого не говорил. Но могу и сказать... в обмен на две мелочи.
— Две?
— Мелочи. Первая: объясните, зачем вы приказали подписать договор этому вашему дуболому... Гисборну, кажется? Он что, тоже претендует на парочку графств?
— Почему бы ему не претендовать? Он ничуть не хуже прочих титулованных идиотов — исключая нас с вами, разумеется, — шериф хихикнул. — Но дело не в этом. Вы видели, где он поставил подпись?

В памяти Гая немедленно всплыло: «Ах, какая досада, внизу закончилось место... Подписывайся здесь. Ну, смелее! И покрупнее, ты не требник переписываешь!»

— Выше всех остальных... Что за этим кроется?
— Предположим, наше предприятие потерпит неудачу... это маловероятно, но все же... Кто главарь? Кто подбил нас на этот заговор?
— О!
— Зная Ричарда, можно наверное предсказать, что он ограничится главарем.
— А если мы выиграем?
— Победа — тяжелая вещь, — Гисборн, не видя, знал, что шериф задрал брови до лысины, возвел очи к небу и прижал руку к сердцу, — победу не все переживают...

— Тише! — Алан вернул наполовину высунувшегося Гая на место. Голоса приблизились.

— До чего полезный идиот этот ваш Гисборн.
— Вы правы, дорогой мой, вы правы. Но это была только одна мелочь. Вторая?
— Девушка. Я видел в зале дочь бывшего шерифа Найтона. Я хочу ее себе.

Гисборн закусил губу, чтобы не заорать.

— Вы только оказали бы мне услугу, но... Эту крепость уже осаждают. Вам придется подождать.
— Его высочество? Нужно быть слепым, чтобы не заметить.
— Да, а поскольку наш принц — это наш принц, он получит желаемое независимо от мнения леди на этот счет...
— Даже так?
— Ну разумеется. Джон намекнул достаточно ясно, и после праздника нашу красотку будет ждать сюрприз... если она, конечно, не проявит достаточно ума, чтобы опередить его. А когда его высочество изволит нас покинуть, можете сажать ее на цепь и привязывать к стремени... Да-да, и я еще буду вам благодарен...

Гай не стал дожидаться продолжения. Он схватил Алана за шкирку и поволок к дверям большого зала и лестнице во двор.

— Бегом в конюшню, седлай мою лошадь, потом ко мне в комнату, быстро, и никому не попадайся на глаза!

Алан ухмыльнулся, кивнул и юркнул в темноту. Гай вернулся в светлый, шумный, душный зал.

Продолжение следует

Нет, продолжение будет перевешиваться по мере появления
Сорри, что из-за запары опять подзатянула с переносом на форум

* * *
«Она сразу поняла, что это очень важно. Не стала упрямиться и спорить при всех. И очень быстро отделалась от принца».

Факел в коридоре почти догорел. Кусочек в пару дюймов сыпал искрами и грозил вот-вот выпасть из ржавого кольца в каменной кладке.

— В чем дело, сэр Гай? Что вы... Отпустите!

Гай понял, что сжимает ее локоть так, словно это рукоять меча, опомнился и поспешно убрал руки.

— Вам нужно бежать. Немедленно. Не возвращайтесь к себе, это опасно. Что вы сказали Триверу... принцу Джону?
— Видите? — Марион указала на залитое вином платье. — Я отправилась переодеться... Но, сэр Гай! Я никуда не побегу! Мой отец...
— Шериф продал вас, продал два раза, принцу на эту ночь и Уинчестеру на все последующие...
— Я стану защищаться!
— Марион, это глупо! Ну же, не заставляйте себя тащить...

Гай почти втолкнул упирающуюся девушку к себе в комнату и захлопнул дверь.

— Не смеха ради, — Алан уже был здесь, — первый раз вижу, чтобы у девицы, которую спасают от насилия, был такой недовольный вид... Может, отпустите ее обратно?
— Не болтай. Что лошадь?
— Готова... Я подумал вот что. Пусть Марион наденет мою одежду, плащ с капюшоном — вот, я приготовил, — и поедет через западные ворота, как будто это вы послали меня зачем-то в Локсли. Я переберусь через стену, за городом мы встретимся...
— Ты проводишь ее в манор. Она останется там, ты вернешься. Хитро. Только для чего бы я послал тебя туда на ночь глядя?
— А, что-нибудь придумаю...
— Я не останусь в Локсли! По какому праву вы решаете за меня?! И что будет с моим отцом?
— Почему вы всегда противитесь мне?
— Мало времени, — подал голос Алан. — Переодевайтесь, мы отвернемся.

Марион открыла рот, закрыла... и послушалась. Она впрыгнула в алановы тряпки так быстро, словно ей ежедневно приходилось наряжаться мужчиной. Перевязь с мечом она, к некоторому облегчению Гая, надевать не стала. Он протянул девушке кривой кинжал — легкий, как раз для женской руки, и небольшой — можно спрятать где угодно. Марион посмотрела на оружие со странной смесью отвращения и недоверия.

— Это... мне? Не надо.
— Для защиты.
— Нет.

Алан нарушил недолгое, но тяжелое молчание:

— Пойду вперед, разведаю путь. Все ли тихо. Вы, Марион, немного подождите и ступайте за мной. А вы, Гай, когда мы уйдем, поднимайте тревогу...
— Почему?
— Здесь же побывал Гуд. Он стащил во-от этот кубок... этот подсвечник... и... и ваши сапоги для верховой езды, и мне пришлось ехать в Локсли за вторыми...
— Сапоги-то зачем?
— Как зачем? Чтобы вы не бросились в погоню... В бальных башмаках верхом не покатаешься! Глупо, конечно, но на первое время сойдет. Главное — побольше шуму и беготни...
— А самое главное — Гуд похитил меня, и теперь я — его пленница, — быстро проговорила Марион. — Отличная мысль!

Э’Дейл выскользнул в коридор, прихватив с собой подсвечник и прочее. В комнате сразу стало черно и серебряно от лунного света.

— Сэр Эдвард будет в безопасности. Я позабочусь о нем.
— Гай... Почему вы помогаете мне?
— Потому что это вы.

Он не решился бы сказать так при свете, глядя ей в глаза. В темноте можно было сделать усилие и не замечать... укрепленных рвов, каменных стен и башен с арбалетчиками... что были между ними.

— Но вы рискуете собой! Шериф...

Гай взорвался.

— Шериф сам предал меня! Я — его пешка! Я — козел отпущения на случай неудачи! А после победы? Вейзи щедр — он подарит мне землю! Семь футов, чтобы выкопать могилу! — Он шептал, потому что иначе сорвался бы на крик. — Марион... вы были правы. Я неверно выбрал сторону. Но... уже поздно это менять.
— Нет. Не поздно, — она приблизилась и положила руку на его плечо. Ее глаза сверкнули в лунном свете. — Ничто еще не потеряно — если вы присоединитесь к нам.
— К кому это — вам?

Она гордо вскинула голову.

— Мы — люди короля. Я говорю от их имени.
— И... кто они?
— Не думаете же вы, что на стороне законного монарха нет никого, кроме шайки из Шервуда? Мы выиграем у Вейзи и Черных рыцарей. И мы... мы не бросаем своих, Гай. Но мне пора идти. Вы — с нами?

Гисборн чувствовал себя так, словно его понесла лошадь или подхватило быстрое течение. Он сделал лишь шаг — и теперь Бог знает, чем и как все это закончится...

— Да. Да, я с вами.
— Так до встречи, сэр Гай. И... спасибо.
— Где и когда мы теперь увидимся?
— Я сама найду вас.
— Марион... — Он наклонился и осторожно, коротко коснулся губами щеки.

Вскоре звон подков о булыжник и скрип открывающихся ворот возвестили, что Марион благополучно выбралась из замка.

Еще через несколько минут сэр Гай и стража принялись громко и усердно разыскивать разбойника Гуда, который ухитрился обокрасть самого сэра Гая и кое-кого из благородных рыцарей, собравшихся отпраздновать день рождения короля.

Впрочем, сэру Гаю и страже, как всегда, никого не удалось обнаружить.

«Если бы я знал, как все обстоит на деле... думаю, я выдал бы ее шерифу. И сожалел бы об этом после. Но я не знал».

Это коварный автор Грин Маус
Я перевешиваю посты тех, кто не зарегистрирован на форуме или дайри.
Остальные ж, так надеюсь, сами запостят

3. Прокаженный

Солнце было на полпути к закату. Гаэтан торопился выехать из чащи: после того, что случилось с Леграном, ночевка в знаменитом Шервудском лесу казалась ему не слишком удачной затеей. По слухам, здесь хозяйничала шайка Робина Гуда, ловкие и опытные ребята. Правда, они вроде бы никого не убивали и никогда не отнимали последнего. Но одинокому путнику как-то не хотелось проверять, насколько все это соответствует действительности.

Дорога свернула, и впереди показался просвет — то ли уже опушка, то ли лесной перекресток. У обочины, прямо на голой земле, сидел человек в грязно-буром балахоне с капюшоном. В левой руке он держал трещотку, которая яснее ясного говорила о том, кто он такой. Завидев телегу, прокаженный медленно встал, заступил дорогу и принялся мерно махать трещоткой. Звук получался унылый и жуткий.

Гаэтан щелкнул вожжами и потащил из-за пояса нож. Обычно засаду устраивают, положив поперек дороги бревно. Но ведь можно и посадить кого-нибудь с замотанным в тряпки лицом?

Конь пошел рысью, раскачивая и подбрасывая телегу, нищий торопливо попятился. Гаэтан увидел, что у того нет бровей и ресниц, а выцветшие голубые глаза полны непонятного изумления.

— Ну надо же, настоящий, — пробормотал возница и, устыдившись, полез за парой мелких монет.

В этот момент что-то кольнуло его в шею сзади. Молодой человек дернулся, обернулся — и мешком повалился в повозку.

...Когда он открыл глаза, солнце уже просвечивало сквозь нижние ветви деревьев. Пошевелился — руки и ноги не послушались. А, они связаны... Затылок ломило, во рту было мерзко, точь-в-точь с хорошего похмелья. В щеку впилась какая-то веточка. Повернул голову: прямо перед ним оказались босые грязные ноги, на которых недоставало пальцев, и край бурого одеяния.

— Какого дьявола?! — голос не подчинялся.
— Я хотел, чтобы ты меня выслушал, — ответ звучал не лучше. У тех, кто болен проказой долгие годы, почти нет голоса.
— Где мое добро?
— Все здесь... я не разбойник.

Гаэтан приподнял голову. В глазах немного двоилось, но он действительно заметил неподалеку большое белое пятно — коня и большое темное — телегу. Он со стоном перекатился на спину, уперся ногами в какой-то корень и сел. Опавшая листва была влажной, накануне здесь шел дождь.

— Имей в виду, я плохо слышу, когда связан.
— Я развяжу, но ты все-таки послушай. От этого зависят жизни людей...

...За границами круга, освещенного костерком, давно уже стояла темнота. Сырой хворост успел высохнуть, дыма почти не было. Редкие искры улетали вверх и исчезали во влажном стылом воздухе.

— До чего занимательная история, — прохладно заметил слушатель. — Ну хорошо, допустим, я в нее поверил. Может быть, ты и правда Малькольм Локсли, а я — твой бастард. Ну и что? Зачем было так стараться? Я не то чтобы рад видеть тебя, папаша. И я точно тебе ничего не должен, разве что милостыню...

— Арчер, — хриплый шепот Малькольма стал почти пронзительным. — Я сделал это ради твоих братьев... Мне ты ничего не должен, но спаси их!
— А с ними-то что такое?
— Они попали в руки шерифа Ноттингема... их вот-вот казнят. Шериф — страшный человек... Моего сына и сына женщины, которую я любил всю жизнь, ждет мучительная смерть, а я слишком слаб, чтобы действовать... Сегодня я ушел из приюта, где прожил последний год, чтобы искать помощи, и встретил тебя. Это знак Господень...
— А я, по-твоему, могу чем-то помочь?
— Да, можешь. Я много лет старался не упускать тебя из виду... и знаю, на что ты способен. Кроме того, я видел, что ты везешь...
— У меня свои планы на то, что я везу, — Арчер (ибо таково было его настоящее имя) неприятно улыбнулся. — Извини, друг. Им я ничего не должен тоже.
— Они — твоя семья!
— Нет у меня семьи. А если она мне вдруг понадобится, я сам ее заведу.

Арчер поднялся с земли. Хотелось обо что-нибудь опереться, но он не стал. Старик остался сидеть.

— Прощай.

Малькольм не шевельнулся.

— Я все равно ничего не смог бы сделать! — Арчер повысил голос.

Малькольм молчал.

— Что ты хочешь от меня?!

Малькольм посмотрел на него.

— Ну... ладно. Хорошо. Я поеду в Ноттингем и посмотрю, что можно устроить. Интересно, нет ли у этого шерифа молоденькой женушки?..— Арчер расплылся было в улыбке. — Но я ничего не обещаю, запомни это!

Прокаженный тоже встал.

— Я верю в тебя, сын.

Отошел на два шага от костра и растаял, словно его здесь не было.

Арчер побрел к своей телеге. На душе у него скребли кошки.

4. Марион

Когда конец щепки сломался в третий раз, леди Марион чертыхнулась сквозь зубы, отшвырнула ее и забралась на лежанку с ногами. Она старалась держаться, не скатываться в отчаяние, но это удавалось все хуже. Ее пугала тишина в камере напротив. Если бы они орали, бранились, стараясь задеть друг друга побольнее, если бы подрались, как в первый день — ей было бы не настолько страшно. Но Робин вел себя так, словно сидеть в тюрьме шерифа в ожидании смерти было самым естественным делом на свете. Гай — так, словно он уже мертв.

Солнце лезло в глаза, напоминая о чистом воздухе, ярких красках, открытом пространстве. О свободе...

* * *
...Все прошло удачно. Стражники в воротах определенно приняли ее за Алана — ее голос из-под капюшона звучал глухо и вполне сошел за тенорок Э'Дейла — и, поднимая решетку, даже пробурчали что-то сочувственное по адресу бедняги, которому достался в начальники Гисборн. Она свернула на дорогу, ведущую в Локсли, и тут догнала самого «беднягу».

Алан вскочил на круп коня. Он старался не шуметь, но заплечный мешок предательски брякнул.

— Что у тебя там?
— Ну... подсвечник Гисборна, кубок, сапоги... и так, по мелочи...
— Что «по мелочи»? Ты еще что-то стащил?!
— Если уж в замке побывал Робин, то он точно не ограничился комнатой Гисборна, правда?
— Жулик, — беззлобно сказала Марион.

Конь Гая привык к тяжелому седоку в полном вооружении, и двойной вес Алана и Марион не мешал ему бежать крупной уверенной рысью. Редкие огни деревни Локсли уже виднелись впереди.

— Останешься в Локсли?
— Разумеется, нет! А ты?
— Что — я?
— Ты вернешься к Робину?
— Меня же там убьют!
— Я вступлюсь за тебя.
— Лучше ты вступись, но без меня. И потом, если Гисборн теперь играет против Вейзи, я вроде как больше не предатель... И вообще, кто-то же должен предупреждать вас о новых кознях шерифа!
— Скажи проще: ты уже привык есть досыта и спать под крышей.
— А тебе придется отвыкать.
— Почти приехали. Мне понадобится другая лошадь — ты должен вернуться на этой. И нужно поменяться плащами. И... да, давай сюда мешок!
— Зачем мешок?!
— Сам же сказал — это украл Робин Гуд. Заметать следы, так по-настоящему!
— Чуть не забыл. Скажи Робину, чтоб не совался туда, где у него назначена встреча с Уинчестером. Уинчестер и шериф сговорились, и Робина наверняка будет ждать целое войско...

...Луна, огромная и прекрасная, как яблоко с Авалона, летела вслед за ней над серой травой, над лесной дорогой, над ветвями древних дубов. Звезды были крупными, ветер — холодным и сладким, и впервые за долгое, долгое время леди Марион Найтон была свободна и счастлива.

«И в конце пути меня встречал Робин. Как это было хорошо...»

* * *
Она добралась до лагеря далеко заполночь и потом еще долго говорила с Робином, поэтому поднялась только поздним утром. Ребята Гуда уже доедали завтрак, бодро стуча ложками в общем котле. Доля благородной леди остывала в отдельной тарелке, помятой и потемневшей серебряной посудине, которую, наверное, по чистой случайности не пожертвовали какой-нибудь бедной вдове.

— А где Робин?

— Уехал встречать Уинчестера, — мрачно промолвила Джак.
— Но ведь я предупредила!
— Что значит предупреждение об опасности для такого, как он? Только подлило масла в огонь! Вы все знаете — он не успокоится, пока не докажет, что никого и ничего не боится, что он хозяин Шервуда и все в этом роде... Он запретил сопровождать его, подумать только, запретил мне! А ведь в Святой Земле...
— Мач, ну хотя бы ты помолчи...

Марион ковырнула мешанину в тарелке. Есть это было невозможно — или ей вдруг так показалось?

— Он вернется, — упрямо прогудел Маленький Джон. — Верьте ему.
— ...Верьте мне! — Робин словно бы свалился с небес прямо им на головы, немедленно добыл откуда-то ложку и заглянул в котел. — И никогда не забывайте оставлять еду своему командиру, обжоры!
— Робин Локсли, когда-нибудь ты все-таки попадешься! Чего ради было так рисковать?
— Время от времени надо работать на репутацию, мой Ночной Дозорный. А рисковал я не больше, чем обычно... да, сейчас все расскажу, только...
— Конечно, забирай, — Марион протянула ему свой завтрак. Все равно стряпню Мача мог оценить лишь хорошо подготовленный едок.

* * *
«Алан потом описал, как это выглядело. Очень похоже на Робина Гуда — весело, безумно, нахально — и никто не умер. Честное слово, даже немного жаль. Если бы на его месте оказался кто-то... более практичный, заговор закончился бы в то же утро. И мы бы тут не сидели. И отец... несчастный мой отец!»

— Когда я вернулся, в замке все уже было вверх дном, Гисборн искал Гуда под каждым камушком — очень убедительно, кстати, искал, — шериф бушевал, а принц требовал немедленно собрать всех солдат в городе — если посчитать тех, что прибыли с гостями, выходило немало — и ехать прочесывать лес в поисках тебя. Вейзи еле-еле уговорил его отложить это дело на утро. Но уж тут, будь спокойна, и принц, и шериф, и Уинчестер, и не меньше полусотни солдат, и мы с Гаем — все поднялись до света и потащились к развалинам хижины углежога, что к востоку от Северной дороги. Ты же знаешь это место?

… Принц аж в седле прыгал от нетерпения. Словом, добрались. Солдаты оцепили место, благородная компания попряталась по кустам, а Уинчестер отважно так выехал на полянку и минут пять призывал благородного Робина. Когда стало ясно, что никто не отзовется, Джон вылез из кустов и сказал... а? нет, не то. Он сказал: «Лорд Вейзи. Лорд Уинчестер. Я вами разочаро». А потом на него упала сетка, и повис его высочество на веточке вверх ногами, как баран в лавке мясника... Тут, конечно, поднялся шум и гам, шериф разоряется, Гисборна посылают на дерево, снимать принца, а сверху летит еще четыре стрелы — в Вейзи, Уинчестера, Гисборна и в меня... Нет, только поцарапало. Как и всех прочих. А к той, что для Вейзи, привязана записка: «Вы так же убьете короля, как поймали меня».

…Когда Джона сняли, он был просто в бешенстве. Я, говорит, покидаю это негостеприимное место, а вы, шериф, отныне лишены гарантий безопасности, которые я даровал вам как Черному рыцарю. Нет, Марион, я понятия не имею, что это за гарантии. Но потом Джону явилась блестящая мысль — да, это он так сказал. Он вернется через десять дней, и если к тому времени Гуда не поймают, его место на эшафоте займет Вейзи.

...Что еще? Я нашел, довольно далеко от поляны, конец веревки. Другой конец уходил в сторону дерева, на котором отдыхало королевское высочество... Нет, я никому не сказал, честно! Слушай, мне пора. Гисборн хватится. Ты вообще можешь сказать, зачем Робину понадобилось... все это? Нет? Я почему-то так и думал...

«Робину тоже явилась блестящая мысль. Пока шериф, исполняя приказ Джона, прочесывает лес, Робин обшарит замок, выкрадет договор и пошлет его королю с надежным человеком. И лесные разбойники, впервые за полтора года, перебрались в город...»