Ну, вот, спустя полугода я, наконец, выставляю свое творение, которое долго и мучительно обретало формы (и еще до конца не обрело, кстати).Выставлять буду частями, т.к сразу все читать тяжко, да и не готово оно еще.
Это ориждинал о моем ролевом персонаже, Роланде Квентоне, бастарде-авантюристе, к которому в процессе игры я так нежно привязалась, что решила написать его собственную историю.
Краткая биография Роланда до его вступления в ролевую находится вот тут. Но должна сказать, что в процессе написания герой претерпел существенные изменения, стал более неоднозначным, что вполне естественно для человека, не принадлежащего к определенному слою общества (а мы все-таки в 12 веке находимся), и соответственно, не идущего по накатанному пути и постоянно сталкивающегося с проблемой выбора. Так что – друзья, те, кто уже успел познакомиться с моим персонажем, не удивляйтесь, если увидите несколько другого Роланда)

Рейтинг: PG-13, думаю, потянет местами.
Жанр: драма
Дисклеймера, собственно, не планируется, т.к. все, кроме исторических деталей, мое)

Ласка ловко пробежала по длинной корявой ветке, и на шелковистую шкурку упало несколько холодных капель. Она ощерила острые зубки, что, по-видимому, должно было означать улыбку – остаткам дождя было не под силу испортить искрящийся, волосок к волоску, мех. Сердце Ноавского леса билось ритмично и бодро после почти двухдневного ливня, и чуткие мохнатые уши ласки различали в сгустившихся сумерках сотни звуков, несколько из которых казались несколько фальшивыми среди привычного многоголосья.
Человек редко забредал в этот дикий, болотистый край, в дождливый период разливавшийся непроходимыми топями, а летом собиравший тучи комарья и влажные, удушливые запахи, поднимавшиеся над зарослями. Но холодный блестящий нос зверька уловил запах лошадей, уткнувших носы в мешки с овсом, запах людей и, главное, человеческой пищи. Это последнее и заставило ласку, застывшую было с нерешительно поднятой лапой, двинуться дальше.
Под могучим дубом, на котором она сидела, пристроились двое. Один, долговязый, с нервным лицом человека, привыкшего управляться с десятью делами зараз и еще столько же держать в голове, пытался развести огонь. Онемевшие от сырости руки, искусанные комарами, неловко орудовали кремнем, однако из кучи веток вскоре потянулась струйка белого дыма. Он устало смахнул со лба мокрые волосы и неприязненно скосил глаза на второго.
Его спутник не спеша растягивал на сучьях мокрую куртку, оглядывая лагерь. Этот взгляд казался равнодушным и даже слегка рассеянным, но каждое движение его пальцев было скупым и точным, а выражение цепких, циничных глаз было выражением хищника, втянувшего когти в перерыве между охотой и сном. Он повернул голову, язвительно улыбнувшись, бросил несколько слов, и ласка, наконец, заметила третьего, стоявшего поодаль.
Высокая худощавая фигура третьего почти сливалась с ночным Ноавом. Взгляд из-под капюшона блуждал над густыми кронами, из созерцательного становясь задумчивым, скользнул по темному силуэту дуба и внезапно встретился с парой любопытных блестящих глаз. Ласка метнулась вверх по стволу, однако успела заметить, как внезапно потеплели синие кельтские глаза.

Роланд расседлал коня, поплотнее завернулся в плащ и хмуро уставился на горизонт. Нельзя сказать, что ему не по душе было оживление, расползавшееся по походному лагерю барона де Гиньи по мере того, как один за другим разгорались костры, над которыми растягивались насквозь промокшие плащи и тянулись мокрые, замерзшие руки с флягой или наспех обглоданным куском. Однако изломанная линия верхушек Ноавских исполинов, скрывших рваные дождевые тучи, не давала ему покоя. Еще один такой день, и лучше бы ему никогда не слышать ни про барона, ни про замок Дэнстер, до которого оставалось всего чуть больше десятка миль. Обширная болотистая местность, в которой они застряли, образованная слиянием рек Укзеллы и Северна, поглотит броды, и тогда его знание местности окажется бесполезным. Но как убедить барона повернуть вспять целую армию, собранную для штурма Соммерсетширской твердыни?
- Эй, Квентон, не стой в луже, сапоги промочишь! – раздался сбоку насмешливый голос Стаббса. Про себя Роланд позавидовал хладнокровию командира наемников – вот уж кому, казалось бы, все нипочем. Он обогнул дерево, немедленно вылившее ему за шиворот пригоршню ледяной воды, задумчиво посмотрел вверх и вдруг заметил два маленьких глаза, с интересом наблюдавших за ним из ветвей дуба. Огонь, наконец, подчинился Кэйрверу, уже битый час возившемуся с костром, и осветил ухоженную темно-рыжую шкурку. Ласка! Вышла на ночную охоту. Та метнулась и стремительно исчезла в широкой кроне, а Роланд вздрогнул и подумал: «Не удивлюсь, если это ты последовала за мной, обернувшись лаской!» Коротко вздохнув, он направился к Стаббсу.

- Если дождь не прекратится, мы не сможем двигаться дальше. Пойми, эти кочки не выдержат всадника в полном вооружении – после ливней здесь и кролик не проберется.
Стаббс задумчиво отхлебнул из фляги, на ничего не выражавшем лице плясали отсветы костра. Роланд уже отчаялся ждать, когда тот негромко ответил:
- Ты предлагаешь мне сказать моим ребятам, чтобы они убирались по домам, пока не натекло под крыльцо? А денежки подождут их в сундуках у барона до лучших времен? Да ты просто свихнулся, Квентон!
- Я так понял, тебе охота утонуть в трясине? И своих людей завести туда же?
- Нибриус говорил, что ты проведешь войско барона при любом раскладе, - уронил Стаббс. – Так что пеняй теперь на себя. Или на Нибриуса, если тебе от этого легче. Если заикнешься о возвращении назад, тебя утопят в первой же луже, так и знай – слишком высока ставка.
Услышав имя Нибриуса, Роланд только хрустнул пальцами в молчаливой ярости и угрюмо уставился в костер. Действительно, что толку теперь пенять на незадачливого компаньона, которому сейчас уж точно было не до шуток?
Стаббс посмотрел на проводника своими маленькими бесцветными глазками и неожиданно миролюбиво сказал:
- Эти люди идут за мной не потому, что я забочусь об их шкуре, а потому, что со мной они могут набить свои карманы золотом. Если бы я трясся над ними, как наседка, то де Гиньи позвал бы меня разве что навоз за своим конем убирать.
- Барон жадный, как крыса, - неожиданно резко ответил Роланд. – Что-то не верю я, что только мифическое золото Дэнстера влечет его через эти болота. Так влечет, что он даже готов порешить себя и своих людей, лишь бы добраться туда.
Роланд брякнул эти слова наугад. Яростно отмахиваясь от невыносимой комариной какофонии, он раздраженно подумал, что половина проблем Англии - вот из-за таких вот алчных феодалов, не знающих, на что еще кроме золота потратить свои силы. Но Стаббс резко повернул голову, и взгляд его мгновенно из незлобиво-безразличного стал острым, пронзительным, пристально рассматривающим Роланда, словно проблему, которую нужно устранить.
- Начатое не бросают на полпути, хотя по молодости тебе это, наверное, кажется странным.
- Ну, если это твой единственный аргумент.., - начал было Роланд и тут же осекся. Мало что он так не любил, как напоминание о собственной молодости, большей частью, потому что на это было нечего возразить. Для своей профессии наемника, предполагавшей умение и опыт, он действительно был непростительно молод.
Он почувствовал на себе взгляд Кейрвера, до сих пор молчавшего, и мельком подумал, какая нелегкая потащила в этот поход начальника гарнизонной стражи замка. Старый вояка, охромевший в одном из боевых кампаний де Гиньи, уже давно сменил ночевки под открытым небом на теплое место у очага, и теперь его заботами больше стали хозяйственные нужды замка, надзор за порядком и тычки молодым стражникам, любившим вздремнуть на посту.
Стаббс отбросил обглоданную кость, и искорки злого веселья заплясали у него в глазах. Что-то разбудило в нем подозрение и тревогу, и теперь он будет изводить собеседника до тех пор, пока тот в сердцах не выложит все начистоту. Роланд почувствовал себя как человек, который занес ногу над капканом и в последний момент передумал.
- Спать уже пора, - он приложился к фляге и встал. Кейрвер медленно, словно боясь кого-то спугнуть, поднялся следом за ним.

Роланд успел задремать, завернувшись в подмокшее одеяло, но белая апрельская луна лезла в глаза, мешая спать. Он открыл глаза, поднялся и неслышно пробрался между спящими, преследуемый ощущением какой-то помехи.
Весь день он отмахивался от этого чувства, мысленно ругая себя за излишнюю впечатлительность. Но сейчас под луной, обливавшей бледным, неспокойным светом притихший лагерь, это ощущение стало почти физическим, а в голову настойчиво лезли маленькие глаза серо-зеленого цвета, глянувшие на него из кроны дерева. Он силился понять, была ли причина его внутреннего беспокойства в той колоссальной ответственности, которую возложит на его плечи завтрашний день, или в том, что что-то действительно шло не так.
Трудно не признать, что с самого начала похода четко продуманный план претерпел существенные изменения. В первый же день лесные разбойники незаметно оттяпали добрую половину провизии – пропажа обоза, тащившегося за отрядом, была замечена далеко не сразу. На следующее утро в трясину канул второй обоз – одна из лошадей подвернула ногу и сошла с тропы, утянув за собой остальных, а то, что удалось спасти, оказалось безнадежно испорчено болотной водой. Поскольку до замка оставалось еще приличное расстояние, барон принял решение запастись провизией (а при случае и просто пограбить) в какой-нибудь деревне. Однако сервы оказались на удивление несговорчивыми и дерзкими, оказав вдохновленное сопротивление вооруженным всадникам. Де Гиньи потерял нескольких человек, а найти в деревне удалось какие-то крохи, которые явно не стоили такой яростной защиты. Чтобы вернуться на исходный курс, пришлось совершить изрядный крюк и пройти по местам, в которых Роланд ориентировался не столь хорошо. Каким-то непостижимым образом отряд разбрелся по обширной территории дикого Ноава, теряя друг друга из виду. И только под конец дня разрозненные части войска, состоявшего из наемников Стаббса и личного боевого отряда барона, измотанные и обессиленные, собрались, наконец, на относительно сухом возвышении дремучего леса.
В довершение всего на второй день начался ливень, перешедший в затяжной дождь – в любом другом случае проблема довольно заурядная, но теперь превращавшаяся в неодолимую преграду.
Кто-то получил ранения, многие сетовали на нехватку провизии, кое-кого из более впечатлительных уже охватил суеверный страх, а некоторые, несмотря на предосторожности де Гиньи и Стаббса, уже догадывались, чем может обернуться для них испортившаяся погода. Так или иначе – боевой дух войска был подорван.
Все произошедшее вполне сходило за вполне естественные препятствия, с которыми мог столкнуться любой отряд в любом походе. Но Роланду за всеми этими событиями настойчиво чудилась чья-то тень, нарочно пытавшаяся помешать барону достигнуть цели. А непонятное упорство де Гиньи и сегодняшний эпизод со Стаббсом только утверждали проводника в подозрении, что ему приоткрыли лишь часть истинных намерений командира.
Что ж, завтра решающий день, который или приведет барона к триумфу, или… леди Селина будет напрасно считать дни, глядя на заросшую бурьяном извилистую дорогу.

Тяжелая рука легла ему на плечо, и Роланд узнал эту железную хватку раньше, чем услышал голос:
- Иди спать. И не вздумай сбежать, - Стаббс не стал угрожать расправой, но в равнодушном голосе Роланд ясно услышал свой приговор на случай побега.
Лежа без сна и глядя в светлеющее небо, Роланд заново перебирал в уме все те обстоятельства, заставившие его третьего дня выступить с войском барона де Гиньи к твердыне Дэнстер.