Скандальный актер и комик (и отец Лили) собирается прямо на сцену Вэст Энда (West End).
А чем, собственно, знаменит Кит Аллен, спросил один мой пресытившийся друг, когда я обмолвился, что собираюсь встретиться с актером, комиком, буяном, поп-звездой, профессиональным анархистом, поддерживающим усталых шеф-поваров с ТВ.
В своей автобиографии, «Созревание» (Grow Up), Аллен предполагает, что именно написание сингла для английского футбольного чемпионата мира 1990 года совместно с New Order сделало его национальной знаменитостью. С тех пор он написал еще один хит, еще менее похожий на гимн – Vindaloo, с Дэминэном Херстом и Алексом Джеймсом в качестве участников группы Fat Les – и стал символом клуба Гручо. Своими действиями он заработал себе на кусок хлеба. Пьесы с Пинтером и Дэвидом Хейром, бесчисленные телевизионные роли, кульминацией которых стали три года терроризирования Робина Гуда в роли Шерифа Ноттингемского. Итак, считает ли он, что теперь люди в первую очередь думают о нем как об актере?
«Нет», - говорит он, - «Они думают обо мне как об отце Лили Аллен".
Он отвечает, слегка вздыхая, и нельзя точно сказать, вызвано ли это досадой или гордостью. Отдыхая между репетициями в партере Театра Лирики (Lyric theatre) в Хаммерсмите (Hammersmith) , он ни дружелюбен, но и не груб, он держится где-то между. Он выглядит подтянутым, моложе своих 56 лет – но нарисованные усы, которые он носит в своей текущей роли, выдвигают на передний план его скрытое чувство угрозы.
С дочерью, которая является одной из самых больших звезд своего поколения, неизбежно оказываешься на вторых ролях, не так ли?
«Конечно!», - восклицает он. Он уже давно привык к тому, что больше не является частью молодежной культуры. «Я помню, примерно 15 лет назад – прошло 10 лет с момента показа на 4 канале сериала "Комикс" (The Comic Strip) – я подумал: "Черт меня подери, уже есть поколение подростков, которые не знают, кто я такой”. В то время это казалось достаточно странным».
Но если Аллен больше известен благодаря своим отпрыскам, чем благодаря десятилетиям работы в качестве привлекающего внимание артиста, последний спектакль возвращает его к истокам. Или даже немного дальше – современная классическая постановка пьесы Тревора Гриффитса 1975 года «Комики» (Comedians) рассказывает о вечерних курсах в Солфорде (Salford) для желающих стать комиками-импровизаторами. Их учитель, Эдди, хочет, чтобы его подопечные делали те импровизации, которые имеют смысл: «Большинство комиков взращивают предрассудки, страх и пелену перед глазами», - говорит он им, - «но лучшие…». Четыре года спустя Аллен будет использовать идеи пьесы в своей практике в реальной жизни. Он был в авангарде «альтернативных» комиков в Комедийной Лавке в Лондоне, заставляя известнейших комиков того времени выглядеть тупицами. В восьмидесятых он преумножил свою славу, снявшись в фильмах для The Comic Strip Presents, рядом с такими верными последователями Лавки, как Рик Майял (Rik Mayall), Алексей Сайл (Alexei Sayle) и Питер Ричардсон (Peter Richardson).
Впрочем, в «Комедиантах» Аллен играет последователя старой школы из Лондона, который побуждает их просто развлекать. «Мы все не можем быть Максами Байгрейвсами», - советует он им, - «Но мы можем попытаться». Он главный Шериф Ноттингема. «Нет», - поправляет Аллен, - «Я Саймон Ковелл».
Присутствует и ирония: «Достаточно забавно, что мой персонаж – полная противоположность тому, за что я всегда выступал». В прошлом, когда «Комики» открылись, Аллен не только не хотел быть Максом Байгрейвсом, но и делал все возможное, чтобы Макс Байгрейвс перестал быть Максом Байгрейвсом, например, когда выбежал на сцену голым в одном из его шоу. Его уволили с должности рабочего сцены со словами «Макс говорит, что ты больше никогда не будешь работать в театре», звенящими у него в ушах.
Он также видел оригинальную постановку, где играл Джонатан Прайс, которая шла в театре Олд Вик (Old Vic). Это перекроило его комедийную манеру? Нет, он вышел оттуда, расстроенный, что не может перебить страстный, уже характерный номер персонажа Прайса – Гетина. «Я закатал губу и ушел – более чем необычно для меня. Я думал, что если бы он повторил этот номер в рабочем клубе, он никак не смог бы добраться до конца номера, абсолютно никак». Теперь он счастлив положить конец своему недоверию, говорит он.
Аллен был вторым из троих детей, рос в Южном Уэльсе, на Мальте и в Портсмуте, где останавливался его отец, подводник. Перепробовав несколько профессий в семидесятых, он наконец нашел себя в качестве комика-импровизатора. Те, кто был там, говорили, что он может стать выдающимся. У него была страсть, харизма, готовность удивлять. Он зацепил зрителей, изображая утрированные эмоции, говоря о своих сложных взаимоотношениях с отцом – а потом нападая на публику: «Вам ведь это все нравится, да?» - злился он, – «То, как я тут надрываюсь, веселит Вас?»
Оказаться в центре внимания – вот чего хотел этот постоянный бедокур. Некоторое время он провел в колонии для несовершеннолетних за кражу; был исключен из Брентвудской частной школы, которую он посещал, когда отца отослали в Сингапур, за то, что поменял местами трубы в школьном органе. Он перенес эту любовь к нарушению порядка на сцену. «Просто я знал, что это было зрелищно», - пожимает плечами он. – «Вот и все».
Ему нужна была живая толпа, заявляет он, лучше всего он работал именно взаимодействуя с ней. Однажды в толпе оказался двухнедельный плачущий ребенок. Он вынес ребенка на сцену и использовал его как куклу для чревовещания. Это имело бешеный успех, и заставило ребенка прекратить плакать. «Давайте не будем ходить вокруг да около», - говорит он. – «Я мог быть смешным. Я мог порой быть очень смешным . А иногда – катастрофически несмешным, достаточно много раз садился в лужу. Но, вообще-то, я не особо заботился об этом. Просто находил это волнующим». Он бросил это дело в восьмидесятые, потому что не мог свыкнуться с мыслью о повторении самого себя.
И все же, хорошее выступление, говорит он, оставляет самое великолепное в мире ощущение. «Думаю, именно поэтому люди принимают героин или становятся алкоголиками, или еще что-нибудь в этом роде. Потому что хотят запечатлеть это ощущение». Аллен нашел другой выход для этой послеконцертной эйфории. Однажды, говорит он, он был в таком восторге, что забрался на крышу поезда, в котором ехал домой. «Это было до чертиков страшно! Я помню, как поезд остановился на Лондонском мосте, а я лежал там и думал: "Черт подери, если меня поймают…” – но, конечно, никто не смотрел вверх. Я слез на Чаринг-Кросс, и люди старались убраться подальше от меня. Я был весь черный! Черный! Просто в грязи и саже. Я не мог поймать такси, не мог сесть в автобус, пришлось идти домой пешком.
Так что, да, я знаю, на что это похоже, когда испытываешь такое».
Прочтите автобиографию Аллена, и вы поймете, что провокация была его стилем жизни с младенческого возраста. Когда он перечисляет свои проказы, свои победы, два развода, время, проведенное в тюрьме, это звучит так, будто он редкий тупица. Но он и не делает попыток показаться особенно милым. «Я не хочу, чтобы меня любили», - немедленно говорит он. – «Нет никакого интереса в том, чтобы быть любимым за все, что угодно. Вообще-то, я ничего не имею против того, чтобы быть непонятым. Но я забочусь о том, чтобы влиять на свой мир, на свое окружение». И пусть его убеждения вовлекают его в неприятности, он это переживет. «У меня нет никаких проблем с тем, чтобы быть собой» - говорит он.
Это семейная черта – комментарии Лили о музыкальном пиратстве недавно поставили ее в оппозицию к более старшим рокерам, включая друга ее отца, Алекса Джеймса, который призывал к менее драконовскому подходу к файлообменщикам. «Лили очень, очень напористая юная леди. И очень умная. И если б у нее было что-то, что ограничивало бы ее, то порой это бы действовало на нее – но, слава Богу, у нее нет ничего подобного. Зато у нее есть собственное мнение, и порой люди ненавидят ее за это. Она не позиционирует себя как человека, который формирует общественное мнение, но иногда срабатывает эффект снежного кома, и один маленький комментарий разрастается до невероятных размеров».
Кажется, что все его любимые люди очень откровенны, вне гущи событий. Таким он видит себя. Этим летом он играл на фестивале, с бывшим оркестрантом Джо Страммера Пабло Куком, представляя песни из созданного ими нового альбома, «Шваль в мини-круизе» (Two Pikeys on a Mini-Cruise). Он говорит, что были придирки к этому названию – уничижительному наименованию путешественников – «от белых ослов из среднего класса. Но я хочу реабилитировать это слово, как черные американцы реабилитировали слово "негр”. Я аутсайдер, так я живу, и я хочу, чтобы меня называли швалью».
В последние несколько лет он снял документальные фильмы об аутсайдерах, таких как Мухаммед Аль Фаед, Лорен Харрис, бывший ребенок-вундеркинд, сменившая пол, и, наиболее недавний, – о Ките Флойде. Фильм Аллена, в котором он посетил жуликоватого ТВ повара в его доме во Франции, вышел в прокат 14 сентября. Флойд умер в этот же день. Дикое совпадение. «Да. Вообще, очень умные люди звонили мне и спрашивали: "Это было запланировано? ”» При мысли об этом он закатывает глаза.
Шоу изобразило неуклюжее телевизионное воссоединение Флойда и его живущей отдельно дочери Поппи. На это было действительно досадно смотреть, сообщил я Аллену. «О, это было ужасно!» - говорит он. – «Ужасно! Вообще-то, мне пришло электронное письмо от Кита, прежде чем шоу вышло в эфир. Он изливал свои мысли о шоу, посчитал его болезненно очищающим, но, на самом деле, он был очень смешным. Он сказал: "В этом проекте только одна слабость, и это определенно К. Флойд”».
«Мне нравится думать, что с моей помощью он умер гораздо более счастливым человеком. В сознании публики он всегда был искренним, честным. Да, он мог быть настоящей задницей. Но разве каждый из нас время от времени ей не является?»
Следующей целью Аллена, как он надеется, будет полковник Муаммар Каддафи. Однако сначала ему придется провести шесть недель на старом излюбленном месте, в западном Лондоне, в пьесе, которую он больше не считает показушной и достойной критики: «Возможно, сейчас она более обоснована, чем была тогда. Теперь в ней есть исторический контекст. А еще она блестяще написана».
После десятка лет в Лондоне, он теперь живет в Глостершире со своей партнершей, актрисой Тамзин Маллесон, и их трехлетней дочерью, Тедди. Но он живет в походном фургоне рядом с театром, пока работает там. Даже при стабильной домашней жизни он любит чувствовать себя бродягой.
Он признает, что был злобным старикашкой. Иногда, находясь среди публики, он выкрикивал концовки чужих номеров: «Ужасно! Я тогда был настоящей задницей». Он смягчился? Нужно ли быть злым, чтобы быть смешным? «Это клише, наряду с рассуждениями о трагическом клоуне внутри каждого шутника, и тому подобном. Я так не думаю. Я не думаю, что злоба это обязательное условие. Хотя, это обязательное условие того, что я делал».
Он всегда ломал все ограничения. И надеется, что всегда будет. «Ну и что с того?» - говорит он с усталой улыбкой. «Одна из радостей старения в том, что ты хранишь в памяти причины своей злобы, ты просто не кажешься злым. И это великолепно. Ты гораздо реже попадаешь в неприятности».

Великобритания, 6 октября 2009 года.