Время тянулось, время ползло, время топталось на месте и зависало, как во сне. Таяло и растворялось, грозя похоронить их в этой пустой комнате если не навечно, то всерьез и надолго. А он все говорил и говорил, будто стремясь наверстать упущенные возможности. Конечно, это было на руку заговорщикам. Пока Гисборн здесь воркует, увлеченный мечтами создания новой жизни (даже самый непримиримый враг прослезился бы от умиления, глядя в просветленное лицо Черного рыцаря и его чистые, восхитительно ясные глаза), у Робина и Картера будет возможность ускользнуть от шерифа, прихватив мешок золота. Возможно, и не один, если повезет. Кто помогает грабить врагов короля, спасает Англию – ради благородной цели пойдешь и не на такие жертвы. К тому же, Мэриан давно привыкла рисковать. Ощущение опасности ей даже нравилось (во всяком случае, сражаться со злом гораздо интересней и полезней, чем сидеть взаперти, поддерживая домашний очаг). Нельзя сказать, чтобы все замужние дамы Ноттингема оправдывали ее худшие подозрения, будто брак – лишь одна из разновидностей заключения. Но и особо счастливых примеров не наблюдалось. Как, впрочем, и близких подруг. Мальчишки с детства привлекали бойкую девицу Найтон гораздо больше. Правда, не в том смысле, как побаивался, а потом напрасно уповал отец, поначалу всецело поощрявший пламенный интерес дочери к оружию и политике. Папа… Она была груба с ним при последней встрече, а сколько подобных ссор происходило в прошлом? И каждый раз все налаживалось. Они прощали друг друга и мирились, а ошибки, несправедливые упреки (или правдивые, а потому еще более жестокие слова) забывались.
Но если однажды что-то останавливает на краю, не думай, будто легко отделалась. Ты можешь оказаться там снова – случайно или намеренно, по доброй воле, из пустого любопытства, отчаянного геройства и не менее вдохновенной глупости. Да просто потому, что больше некуда идти. Главное, уже никто не сможет удержать. Нужно суметь вовремя почувствовать этот момент. И отступить. Ей это редко удавалось. Идя только вперед, она могла успеть. Остановиться или вернуться назад – почти никогда.
- Мэриан… - от теплоты в голосе одурманенного радужными надеждами Гая стало как-то не по себе (что ж, с некоторых пор сама добивалась его дружбы и покровительства, можно себя поздравить). – Мэриан, я думал, что никогда вас больше не увижу. Я думал, что никогда…
Он сглотнул.
- Что? – подчеркнуто холодно спросила она, хотя можно было ничего не говорить. Разве только снова потолочь воду в бадье, пока Робин… Но если заходишь слишком далеко, время предает и сдвигается с мертвой точки в самый неподходящий момент.
- … не поцелую вас.
Гай медленно, прикрыв глаза, будто в трансе, потянулся к ее губам.
Мэриан могла сделать все, что угодно. Отстраниться. Сказать, что пора возвращаться в монастырь. Позвать на помощь (это был бы интересный вариант, явись на клич несчастной жертвы обстоятельств шериф Вэйзи собственной персоной). Притвориться, что услышала шаги за дверью – правду говоря, ей в самом деле почудился снаружи какой-то шорох. Громко крикнуть: «Я люблю Робина Гуда!» - и, дав Гисборну в глаз, выпрыгнуть в окно… Идеи, одна безумнее другой, стремительно проносились в голове. А она стояла, чувствуя рядом (все ближе и ближе) прерывистое дыхание человека, которого когда-то боялась и не понимала, но потом научилась подчинять своему влиянию – с переменным успехом и крайне редко… хотя ему было бы на пользу. У каждого свои увлечения, конечно. Может, Гаю нравилось пытать этих несчастных крестьян, по службе за ничтожные провинности либо из мести за прошлые обиды – слухи по Ноттингему ходили разные… И еще я тружусь на благо Англии - не без гордости напомнила себе Мэриан. И короля! – шепнул кто-то в глубине сознания голосом Робина. Отрезвленная этими патриотическими мыслями, она собиралась было последовать первому побуждению (то есть, отстраниться).
И в самый последний момент опоздала.
Поцелуй не был совсем уж неприятным, это немного смутило. Мэриан уперлась ладонью Гисборну в грудь, но Гай, казалось, не обратил внимания. Мягко, но настойчиво он продолжал прижимать девушку к себе, целуя с нежностью, сквозь которую смутно чувствовалось что-то еще – отчаянная жажда и тоска, и надежда, упрямое нежелание отпускать и страх упустить навсегда. Она бы не смогла с точностью определить и понять, даже задумавшись. Если бы Мэриан сама поцеловала его, это дало бы ей преимущество, легкую отчужденность человека, играющего с огнем по собственной воле. А может, и нет. В сущности, не имеет значения, по какой причине ты оказываешься на краю. Результат всегда один, если вовремя не остановиться.
- Гай, - сдавленно выдохнула Мэриан.
Рука затекла, пришлось переменить положение. Она обняла Гисборна за шею. Задушить, если ему покажется мало поцелуев, вряд ли получится, но так удобней. Глупые мысли приходят в подобные моменты. Не удивительно, что ей никогда не хотелось замуж.
- Мэриан, я люблю вас, - прошептал Гай. – Вы знаете.
Она знала.
Слышала не в первый раз и не особенно верила. Как можно по-настоящему любить того, кому причиняешь зло? Даже когда он чуть было не помог ей сбежать от Уинчестера, едва не продал ему же, а потом картинно спас, убив старика в лесу, ничего не изменилось.
Ничего не произошло и сейчас. Вот он перестанет воображать себе воздушные замки и пойдет обсуждать с шерифом практические вопросы – как бы половчее прибрать к рукам многострадальное королевство. А она вернется в лес к Робину, и все вместе будут изобретать планы борьбы с врагами. И ни на что другое времени уже попросту не останется. Почаще надо вспоминать об Англии, это здорово бодрит. Почти всегда.
Теперь она просто знала.
«Скажу ему: это была ошибка. Что еще можно придумать, как объяснить человеку, который минуту назад смотрел на тебя влюбленными глазами, почему ничего не получится. Во всех смыслах. Я правда ошиблась, только на этот раз в себе».
Гай наклонился и поцеловал ее в шею. Стало щекотно.
- Мне нужно… идти, - проговорила Мэриан, слегка запнувшись на последнем слове.
- Идти? Куда?
Тут Гисборн припомнил сказку о монастыре и снисходительно улыбнулся:
- Я запрещаю вам так говорить.
- Простите. Это было ошибкой, - уже тверже сказала она, хотя все равно прозвучало на редкость неубедительно. Даже если бы Мэриан в самом деле крикнула про любовь к Робину (или затаенную страсть к Вэйзи, например), взгляд Гая выразил бы меньше недоверия.
Потом он опять улыбнулся, но уже безо всякого превосходства. И как-то непривычно по-человечески.
- Это не было ошибкой. Это – самое прекрасное, что когда-либо случалось. Знаю, что вы сейчас чувствуете, со мной такое уже случалось. Я убеждал себя, будто не люблю вас. И мне нужны другие вещи. Но теперь я знаю точно, что ошибался. Эти несколько недель были слишком долгими и тоскливыми без вас. Останьтесь, я больше ни о чем не стану просить.
«Он и сам верит в то, что говорит. И боюсь, я тоже начинаю».
- Пожалуйста, Гай.
- Останьтесь. И это место перестанет быть невыносимым. Останьтесь...
Он просил, а не приказывал. Гисборн снова сделал попытку ее обнять, но позволить ему сделать это – значило продолжить игру, которая неизбежно закончивается проигрышем, если становится чем-то личным. Месть – еще может быть, для кого-то это составляет смысл жизни. Но не для нее. Найтон, сгоревший дотла, убитый отец… Она никогда не забудет. Но дело сейчас было совсем не в них. И даже не в Англии, как ни странно.
Мэриан приподнялась на цыпочки и вернула Гисборну поцелуй.
- Простите меня. Я правда не могу остаться. Я не должна. И…
Она хотела сказать, что верит, будто он сможет измениться, если захочет. Уйти от этого дьявольского поработителя человеческого разума, найти другую цель в жизни, понять, что стоит лучшей судьбы, несмотря на все… Но прозвучало бы надменно и по-ханжески. Слишком длинно. А еще Гай мог подумать, что на нее так подействовал поцелуй.
Мэриан просто ушла. Как можно быстрее, пока он ее не остановил и не вернул, уговорами либо силой – никогда нельзя было угадать наверняка.
В коридоре с разгону едва не налетела на Алана.
- Подслушивал?
- Было бы что, - ответил тот, придерживая девушку за плащ и выразительно кивая куда-то в сторону. Боковой коридор. Да, резонно предположить, что весьма взволнованный (и почти наверняка злобный) Гай может ринуться в погоню. – Устроили тут разврат, - продолжал ворчать Алан, когда они с Мэриан скрылись за углом. – Шериф опять я ярости, Робин снова его провел. Правда, попутно чуть не впал в летаргию, Картер тащил его по замку на своих плечах. Никогда не доверял этой сарацинской медицине…
- Что?! – к счастью, от шока вскрикнуть не получилось. Иначе очередное бегство от влюбленного рыцаря потерпело бы сокрушительное фиаско.
- Мэриан! – Гай пинком распахнул дверь (на мгновение Алану показалось, будто вообще с петель снес). Но судя по тому, что сделал он это далеко не сразу, вполне вероятно, несколько минут смирения и философской покорности судьбе у Гисборна случились.
- Мэриан!
- Робин Гуд! Сэр Гай, Робин Гуд сбежал!
В конце коридора, бренча кольчугами, показались стражники. Они промчались вслед за Гисборном по направлению к лестнице и исчезли за поворотом.
- Тихо, - успокоительно зашептал Алан, хотя Мэриан так и не издала ни звука. – Робин жив-здоров. Очнулся уже во дворе. Я встретил Уилла и Мача в рясах. Ну и видок, лично я бы их арестовал просто потому, что нормальные монахи такого в жизни не наденут. В общем, они мне не обрадовались, но что с Робином все в порядке – это я знаю точно.
Замок наполнился криками, визгами, звоном, топотом и привычной суетой. Шериф громогласно приказывал схватить разбойников, стражники, сталкиваясь шлемами, ловили ворон, Гисборн, потрясая мечом, зычно угрожал всем подряд, а в боковом коридорчике, притаившись, пережидали бурю двое бывших шпионов. Впрочем, к некоторым слово «бывший» решительно неприменимо.
Мэриан стояла к Алану спиной. Она держала голову прямо, хотя плечи слегка подрагивали. Оруженосец видел ее смеющейся, злющей, как черт (в этом они с Гаем иногда друг друга стоили), испуганной и растерянной, всякое случалось. Но плачущей – еще ни разу. А ведь Робин попадал в передряги похуже этой. И потом, все закончилось хорошо. За вычетом Гая, который теперь опять начнет бушевать, но это его повседневное состояние.
Может быть, не склонным к истерике женщинам тоже надо иногда просто выплакаться.
А еще вероятнее – в темноте померещилось.