Был канун Рождества. Робин сидел у окна и смотрел, как в синих сумерках медленно танцуют снежинки. В доме никого не осталось: отец отпустил слуг праздновать Рождество к семьям, а сами они собирались на праздник в дом Гизборнов. Отец отправился навестить старинного друга, после чего должен был заехать за Робином и забрать его с собой. Мальчик скривился. Ехать жутко не хотелось, и Робин отдал бы очень многое за то, чтобы встретить этот праздник вдвоем с отцом. Но тот решил иначе. В Гизборн маноре наверняка будет толпа народа, Гай, который вечно задирает нос, Гислейн, в присутствии которой отец напрочь забывает о самом Робине…
Мальчик повертел в руках деревянную лошадь, которую весь вечер выстругивал из дерева, вздохнул, спрыгнул с подоконника и вышел во двор, к воротам. Сумерки совсем сгустились, на небе засверкали огоньки звезд. Робин закинул голову вверх, глядя на звезды и ловя губами мягкие снежинки. В девять лет мир всегда кажется невозможно огромным, и Робин мечтал, что, когда вырастет, обязательно станет настоящим воином, спасет жизнь королю и вернется в Локсли героем. Отец будет гордиться им, а мама… А мама будет смотреть на него сквозь облака и улыбаться. Робин не помнил ее лица, просто знал, что улыбка у нее должна была быть очень доброй и понимающей.
Падал снег. Тишина, казалось, волнами разливалась в воздухе, стих даже ветер. И Робин увидел, как по улице медленно, величаво, идет белоснежная лошадь. Мальчик протер глаза, чтобы понять – не мерещится ли ему. Лошадь шла очень медленно, бесшумно, почти сливаясь с окружающими ее сугробами, а на ней… Будь здесь кто-нибудь из взрослых, он сказал бы, что сидящая на лошади женщина ослепительно прекрасна. Робин же просто видел, что у женщины очень доброе лицо, и вся она будто бы сияет каким-то внутренним светом. Всадница поравнялась с воротами, и Робин увидел, что следы подков на снегу, едва появившись, тут же исчезают. Дети – самые смелые в мире существа. Они еще не умеют бояться того, чему не могут найти объяснение. Робин поднял глаза на женщину. Она сидела в седле в белоснежном, расшитом золотыми узорами платье и улыбалась, глядя Робину в глаза.
- Здравствуйте, - Робин вовремя вспомнил уроки вежливости, хотя другой ребенок на его месте давно убежал бы в дом.
- Здравствуй, Робин, - эхом отозвалась женщина.
- Вы знаете, как меня зовут? – удивился мальчик. – Хотя вы похожи на фею, а феи, наверное, должны знать все… А как зовут вас? Не честно, если вы будете знать мое имя, а я ваше нет
Отец, заметив на лице сына такую улыбку, со смехом отправлял его подальше от гостей, по опыту зная, что маленький проказник попытается уговорить гостя что-нибудь сделать. Ну что поделать, если взрослые так и таяли от его улыбки и почти всегда разрешали попробовать натянуть свой лук, покормить лошадь или потрогать меч из настоящей дамасской стали. Но сейчас Робин действительно хотел узнать, кто перед ним. В девять лет легко поверить в чудо. Быть может, именно поэтому чудеса чаще всего происходят именно с детьми.
- Я не фея, - улыбнулась женщина, склонив голову к плечу. – Вернее, не совсем… У меня много имен… Люди часто зовут меня Эпоной.
У Робина перехватило дыхание. Он еще помнил сказки старой Энн, которая рассказывала об императорах, Спасителе, крестьянах, рыцарях и о духах, что испокон веков живут в Шервудском лесу. А конюх Джон исправно подновлял на стене конюшни изображение всадницы на белоснежной лошади, несмотря на то, что Малкольм Локсли называл это чистой воды ересью. Джон ворчливо отвечал, что у соседей, добрых христиан, лошади мрут от болезней в два раза чаще, чем у них. И что картинка в конюшне никому помешать не может. Робин очень любил лошадей и поэтому был согласен с конюхом. В самом деле, пусть лучше в конюшне будет изображение мифической Эпоны, глядишь, и правда с лошадками ничего дурного не случится.
- Я… - Робин от смущения спрятал руки за спину, задел рукой оттопыренный карман, в котором лежала только что доделанная фигурка и внезапно решился. – Завтра Рождество. Я правда не знаю, празднуете ли вы его или нет… Но к Рождеству обычно дарят подарки… Возьмите.
Мальчик с тревогой следил, как тонкие, почти прозрачные пальцы сомкнулись на грубовато вырезанной статуэтке. Ну вот, нашел, что дарить фее… Наверняка ей не понравится!
Женщина подняла глаза и засмеялась, веселым, заразительным смехом, в который вплетался перезвон серебряных колокольчиков и танец снежинок, которые падали все гуще. Она смеялась так заразительно, что Робин не удержался и засмеялся вместе с ней, уже от радости. Понравилось, понял он по веселому, открытому лицу женщины. Ей понравилось!
- Мне никогда не дарили подарков, - сказала она, отсмеявшись. – Спасибо.
- Вам правда понравилось?
- Конечно. То, что сделано с душой, не может быть некрасивым, - женщина склонила голову к плечу, словно прислушиваясь к чему-то. – Говоришь, сегодня люди дарят друг другу подарки? Я тоже хочу что-нибудь подарить тебе в замен. Чего ты хочешь больше всего?
Чего я хочу?... Робин судорожно вспоминал все, что он слышал об Эпоне. Ведь она была не только покровительницей лошадей. Говорили, она провожает людей в мир мертвых. Но если она провожает, значит она знает туда дорогу. А что, если она может…
- Не могу, - женщина покачала головой. – Твоя мама слишком далеко ушла по Вечной дороге. Мне ее не догнать и, тем более, не вернуть.
- Как жалко, - огорчился Робин.
Женщина наклонилась и ласково отвела со лба мальчика каштановую прядь.
- Не грусти. Просто для нее пришло Время. Однажды оно приходит для всех… Пожелай чего-нибудь другого.
- Тогда… - мальчик задумался. – Когда выросту, хочу стать героем. Хочу научиться лучше всех стрелять из лука, хочу спасти от смерти короля! А еще, - мальчик смущенно потупился и чуть слышно добавил, - еще хочу младшего брата. С Гаем играть не интересно, он зазнается. А Изабелла – девчонка…
Женщина перекинула через плечо волосы, и светлые пряди перемешались с лошадиной гривой. Улыбка из радостной превратилась в печальную.
- У тебя будет все это… Даже без моей помощи.
- Тогда не знаю, - растерялся мальчик. – Мне больше ничего не нужно.
Женщина прикрыла глаза, словно вслушиваясь в одну ей ведомую мелодию. Снежинки падали ей на плечи, одевая в искрящуюся серебром мантию.
- Рядом с тобой будет ходить смерть, Робин Гуд. Тебя забрать она не сможет, но вот тех, кто тебе дорог… Запомни. Один раз я имею право вернуть путника, только что вступившего на Вечную дорогу. Просто позови… Хотя я и так услышу.
Откуда-то сбоку ударил ветер, подняв маленький снежный ураган.
- Прощай, Робин Локсли, - улыбнулась Эпона. – Приходи в Шервуд почаще, лес тебя не обидит.
- Прощайте! – крикнул Робин в поднявшуюся метель, успев увидеть, как снежная всадница что-то скомандовала лошади и та сорвалась с места, почти сразу же растворившись в белом мареве.
В другом конце улицы послышался стук копыт, показались факелы. Но Робин смотрел не на подъезжающего отца, а в ту сторону, где исчезла Эпона.
Пройдут годы. Робин никому не расскажет о том, с кем говорил в рождественскую ночь. Он позовет Эпону, когда будет гореть Гизборн манор, умоляя вернуть из пламени отца, но богиня промолчит, зная, что случилось в доме на самом деле. После этого на долгие годы Робин перестанет верить в сказки, уйдет на войну, станет героем, спасет жизнь королю, вернется в Шервудский лес, который надежно скроет его и других разбойников от шерифовой стражи. Он больше никогда не будет звать Эпону, убеждая себя в том, что тогда, в детстве, ему все привиделось. Но боги никогда не забывают своих обещаний. Эпона вспомнит о нем, когда в далекой Палестине убитый горем мужчина будет смотреть в глаза своей умирающей невесты.

*Эпона - в кельтской мифологии богиня, считавшаяся покровительницей лошадей. Также предполагается, что ее культ мог ассоциироваться и со смертью. Считалось, что она выполняла роль провожатого и стража, охранявшего души умерших при переходе в подземный мир.

Упс! Тогда второй пости