Над полем уже рассеялся туман и солнце давно встало. И, словно повинуясь этому сигналу, заросли травы наводнились нескончаемым, непрерывным шумом - стрекотанием кузнечиков, жужжанием мух, чириканьем птиц, прятавшихся среди этого светло-желтого моря. Где-то высоко в небесах, синих словно океан, парил ястреб, высматривая мышь или змею себе на завтрак.
Лорд Маршалл-старший подошел к дереву и оперся на его ствол, вглядываясь в сторону поля. Позади него, в полной тишине, лишь изредка позвякивая кольчугами, или скрежеча оружием, стояло три сотни его отборных воинов. Он определенно видел что-то серьезное, а вот его люди - нет, поскольку они стояли глубоко в лесу и ветви деревьев загораживали им обзор. Маршалл неспроста держал их поодаль, поскольку зрелище, раскинувшееся перед ним одновременно завораживало его, заставляя вспомнить прошлое и пугало, потому что он не мог представить себе подобное и в кошмарном сне.
Лязгая кольчужным доспехом к лорду подошел Эсссекс. - Они разбегутся как крысы, Маршалл... - Враг? - Нет, наши парни...Нас раза в четыре меньше, а то и более того.
Маршалл отвернулся от Эссекса и снова вперил свой взор в блестящую перед ним массу, в белые шатры и поднимающиеся в воздух столбы дыма от кострищ. И в самом страшном сне своем он не ожидал увидеть мусульман на Английской земле, и вот - самый страшный кошмар пришел. Он хотел бы убедить себя в том, что это сон, но реальность была сильнее. Над лагерем неприятеля в синем небе полоскались ярко-зеленые знамена с арабским словом الموحدون. Маршалл знал, что оно значит. Альмохады. Огромнейшее государство, покрывающее практически весь север Африки и половину пиренейского полуострова. По его прикидкам на поле было сосредоточено около шести или семи сотен. Вдобавок к их лагерю тянулась по дороге темная пестрая колонна - скорее всего норманнские наемники из Дании, о которых Маршаллу приносили донесения разведчики. Их было примерно такое же количество. Удивительно, откуда только у Вэйзи нашлись средства на всю эту ватагу!
- Знаешь, Жофруа...Я все равно буду участвовать в этой битве, даже если половина моего войска меня покинет. Даже если все войско меня покинет, я выйду против них один. - Это безумие. Я ухожу! - бросил тридцатипятилетний граф. - Иди. Но только ты не покинешь этого графства. - слова мудрого полководца заставили Эссекса остновиться. - Ты думаешь, что я не бегу из пустого геройства. Хочу красиво умереть - ведь я немолод. Но я не бегу потому что некуда: ты ведь слышал что вчера произошло - Ричард де Ревьер бьется в агонии, граф Солсбери умер, граф Перч умер...все кто участвовали в том турнире и были ранены - погибли или погибают. Вэйзи не остановится - он вознамерился перебить всех сторонников Ричарда и он сделает это так или иначе. Если ты убежишь с поля боя, он найдет тебя в любом уголке Англии и убьет. - А если я перейду на его сторону? - Тогда тебя убью я...если выживу. Или он, как только в тебе отпадет необходимость. Как он убил Гисборна. Так не лучше ли сложить свою голову за Англию? Ведь, быть может удача не отвернется сегодня от нас и Господь дарует нам победу? Ведь что может быть лучше, чем жить и умереть ради дела, которым жил.
Маршалл обернулся и понял, что совсем не заметил, как его воины подошли ближе и слышали его слова. Но в глазах их не было страха - только верность и сталь. - Выдвигаемся на поле.
However, the Duke will die before these eyes and he'll know, he'll know, that it is I, Baron Vladimir Harkonnen, who encompasses his doom!
- Ну пошла! - стоило только Мордереру покинуть Ноттингемский замок, как Вэйзи рванул поводья и всадил шпоры в бока своего коня. Животное тотчас же сорвалось с места. Бывшая уже верхом Аннеке последовала примеру Шерифа. Вэйзи гнал галопом - очевидно, нечто происходящее сильно возбуждало его, заставляя проявлять такую лихость в его-то годы. Троица довольно быстро покрыла расстояние в милю или две. Частично их путь пролегал через рощу и пролески. На протяжении всего пути Вэйзи не произнес не слова. Аннеке тоже понимающе молчала, когда наконец, кони достигли небольшого обрыва: холм с рощей кончился и начинался крутой спуск, но Вэйзи не просто так привез их сюда. С довольной ухмылкой на лице он поворотил коня. Если бы не выдававшая возраст седина, в нем сейчас никто бы и не признал старого шерифа.
- Сегодня, мои дорогие, вы будете наблюдать рождение новой Англии. Узрите же! - он обвел рукой простирающееся перед ними поле: на ярко-зеленом цвете молодой травы блестели на солнце доспехи сотен воинов, белели шатры, а в небеса устремлялись десятки огней костров. Над воинством развевалось зеленое знамя с белым полумесяцем. Чуть поодаль находилась более пестрая компания также в несколько сот воинов, и даже несведущий человек разглядел бы в этой толпе армию скандинавских наемников. Биньямин с изумлением воззрился на раскинувшуюся перед его взором картину. Но больше всего молодого человека привлекли зелёные знамёна. Столько лет прошло с тех пор, как он видел их в последний раз. Это было на его родине, когда он был ещё совсем юн. Однако уже тогда он столкнулся с проблемами, которые не каждому взрослому дано преодолеть.
- Откуда… откуда все они здесь? – Мордерер окинул рукой ту часть поля, на которой раскинулись шатры сарацин. – Как вам удалось привлечь их на свою сторону? Я… не понимаю…
Он был озадачен, но в то же время, в душе его разгорался огонёк, потухший ещё в детстве. Ему было отрадно видеть гордо реющие стяги, смуглые лица отважных воинов, слышать доносившиеся голоса, вызывающие приятные воспоминания. - Знал что это тебя заинтересует, мой мальчик! - ухмыльнулся Вэйзи. - Я подкупил их. Глупый Гуд и его не менее глупые союзники уверены были, что я все золото спускал на роскошь, подарки принцу, подкуп... Он рассмеялся. - Вместо этого я купил лучших воинов Испании и Дании и обеспечил их транспортировку сюда. Теперь Маршалл окажется один на один лицом к лицу со страхом. О! Кстати, вот и он со своим жалким отрядом. Из лесу начал выдвигаться большой отряд из трехсот человек под разными пестрыми знаменами. Это были феодалы, поддерживающие Ричарда. - Я не стал звать наших союзников, а отправил их в их домены, собирать войска. Эта битва - только первая часть той драмы, которая разыграется сегодня. Отправляйся на позиции, Мордерер. И ты, Аннеке. Принеси мне руку Эссекса, Биньямин! Вэйзи тронул поводья и пустился вскач в обход холма, в лагерь Альмохадов.
However, the Duke will die before these eyes and he'll know, he'll know, that it is I, Baron Vladimir Harkonnen, who encompasses his doom!
Как ни старался Робин, до убежища он не добрался. Родной лес казался ему чужим, а все потому, что деревья никак не желали оставаться на местах и постоянно перемещались. Пройдя несколько раз сквозь стволы и натыкаясь на них в местах, где секунду назад ничего не было, Робин решил заночевать в лесу. Разбойник был уверен, что лег спать под деревом. На самом же деле он упал посреди небольшой опушки и проспал так несколько часов. Проснулся он от какого-то шума. «Надо же, разбудили собственные галлюцинации», - невесело подумал Робин, признав в шуме топот сотен копыт. Но, прислушавшись, Гуд с ужасом осознал, что звуки исходили не из его головы. Бросившись в сторону шума, Робин увидел перед собой поляну. С противоположных сторон навстречу друг другу приближались вооруженные отряды, одним из которых руководил Маршалл. Разбойник сразу все понял: и кто являлся противником (знамена говорили красноречивее слов), и кто его нанял и для чего, и зачем был нужен турнир. «Глупец, как ты мог попасться на эту удочку?», - ругал себя Гуд. Большинство сторонников короля сейчас отлеживались с многочисленными ранами после турнира. Против наемников выступило лишь три сотни человек. Силы были не равны. «Ничего, сейчас мы их уравняем». И Гуд кинулся на поле боя.
Я рыцарь веры, на колени, дикари! Любую ересь я сотру с лица земли!
- А! Асвад! - чернобородый вожак Альмохадов в сияющих доспехах, улыбаясь, поприветствовал Вэйзи склонив голову. - Рахим! Наконец вы прибыли. - шериф спешился. - Раз вы тут, значит мой гонец передал вам все необходимые указания. - Да, Асвад. - альмохад почесал бороду. - Наши враги уже начали выдвигаться к битве. Пора и нам. - Сколько их? - Мне кажется, не более трех сотен. Мы легко разобьем их... - Рахим замялся. - А потом? - Потом вы получите свое золото и отчалите из Англии. И как только голова короля Ричарда окажется на пике на главных воротах Ноттингема, ждите наши силы в Испании. Мы выгоним оттуда христиан и весь полуостров вплоть до Периней снова будет принадлежать вам.
Мусульманин ухмыльнулся. Человеку, который предал своего короля, доверять было нельзя, но тут, в сотнях километров от родной земли он, Рахим, был в ловушке и вынужден был соглашаться на такие условия. Тем более, что раз так решил его правитель - стало быть ему виднее. А он - солдат. Он лишь выполняет приказы.
К собеседникам на небольшой, коренастой лошади подъехал, очевидно, глава датских наемников. - А как насчет меня? - задорно гаркнул он. Воин соскочил с коня и снял с головы шлем с полуличиной, явив миру суровое обветренное нордическое лицо с густой щетиной и свалявшейся шевелюрой. - Не хотите со мной план битвы обсудить? - Разумеется, Йорлейф. - Вэйзи оглядел войско соперника. - Не надо недооценивать нашего врага - войско Маршалла представлено тяжелой пехотой, разбить такую будет непросто. К тому же, я смотрю, они преисполнены решимости. - Против тяжелой пехоты нам помогла бы кавалерия, но у нас нет лошадей! За исключением тех тягловых кобыл, которых мы захватили по пути. - развел руками Рахим. Йорлейф лишь криво усмехнулся: - Мои воины не уступают по силе и доблести воинам вашего Маршалла. Но, - он указал рукой на их лагерь. - Они стоят в узком месте. Лес там образует опушку полукругом. С двух сторон они будут окружены лесом. Разбить в таком месте их будет непросто.
Вэйзи потер лоб под шлемом. - Верно, все верно. Но у меня еще есть один козырь, который я пока не использовал. - Что за козырь? - поинтересовался Рахим. Но шериф промолчал. - Ты со своими ребятами пойдешь по центру, а более мобильная пехота Йорлейфа обойдет их за холмом и нанесет удар с тылу, через лес. Айнеке пойдет с Йорлейфом. А ты, Мордерер, - шериф обратился к подъехавшему молодому человеку, - будешь руководить действиями центра. Принеси мне руку Эссекса. - снова повторил шериф.
- تنزلق للخارج! الرماة - في الطليعة!* - скомандовал своим войскам Рахим, и они пришли в движение.
* - Выдвигаемся! Лучники - встать в авангард!
However, the Duke will die before these eyes and he'll know, he'll know, that it is I, Baron Vladimir Harkonnen, who encompasses his doom!
В тот момент как отряд Маршалла не стал далеко отходить от леса, считая его для себя надежным укрытием от вездесущих разящих стрел мусульман, те продвигались все ближе. Пехота Йорлейфа заняла на холме за опушкой такую позицию, что выстроившись в шеренгу, создавала ощущение того, что занимает выжидательную позицию. На самом деле датчане сейчас перебежками продвигались к лесу. Пехота альмохадов продвигалась вперед медленно, и лишь когда расстояние сократилось до сотни метров, перешла на медленный бег. - Целься! - командование лучников взял на себя Эссекс. - Пли! Сотня стрел взметнулась в воздух, но этого, конечно, было недостаточно чтобы остановить натиск врага. Ведомые Рахимом и Мордерером они приближались слишком быстро. Лучники Эссекса успели дать лишь еще один залп, уложив пару десятков врагов, но натиск было не остановить. Через пару секунд клин Альмохадов врезался в строй лучников, доблестно встретивших удар врага грудью первыми. Рев идущих в атаку и не менее оглушительный рев обороняющихся был заглушен лязгом доспехов и звоном клинков, стуком щитов и глухим грохотом падающих тел. Биньямин и Эссекс сразу же приметили друг друга в толпе воинов. Лорд собрался отводить своих людей за пехоту, ближе к лесу, но тут из лесу высыпали подкрадывавшиеся до сих пор воины-датчане.
Лучники оказались отрезанными от своих людей. В это мгновение, когда из лесу вырвалась толпа вооруженных скандинавов и ударила во фланг людям Маршалла, к Эссексу пришло осознание того, что битва проиграна. Если до сих пор был небольшой шанс удержаться за счет местности, то, похоже, теперь они его потеряли... Молодой лорд бросил прощальный взгляд Маршаллу и, развернувшись, направился шагом навстречу фронту врага. На его голове не было шлема - только кольчужный капюшон. Лорд обнажил меч. Тотчас его взгляд пересекся со взглядом Мордерера и воины направились навстречу друг другу. Все происходило медленно, словно в тумане - будто бы Эссекс ощущал, что это последние минуты его жизни. Вокруг фонтанами брызгала кровь, воины с остекленевшими безумными глазами падали наземь, призывая всех святых на помощь, умоляя Бога отсрочить минуту кончины.
- Смилостивись, Господь. - прошептал Эссекс. Через секунду они сошлись с Мордерером.
Половина лучников все же смогла пробиться в сторону своих и организованно отступила к остальному отряду Маршалла. Теперь датчане и альмохады имели дело не с разрозненным войском, а с крепким кулаком, ощетинившимся копьями и мечами. Лорд сам сражался в первых рядах.
Мордерер меж тем, оставил войско и направился в лагерь Вэйзи. В руке он держал отрубленную кисть Эссекса.
However, the Duke will die before these eyes and he'll know, he'll know, that it is I, Baron Vladimir Harkonnen, who encompasses his doom!
Робин не успел достичь отряда Маршалла до столкновения, а виной всему была глупая земля, которая, как и деревья до этого, отказалась стоять на месте. Из-за ее постоянного перемещения попасть в нее ногой было сложно, и Робин, промахиваясь, часто падал, чудом не свернув шею. Вместе с головокружением вернулась и боль, которая была заглушена яростью при виде противников. Бежать стало еще сложнее. Тем не менее, ворвавшись в гущу событий, Робин рубил налево и направо. Правда сказать точно, попал ли он в кого-нибудь и если да, не был ли это его сторонник, разбойник не мог. Он уже слабо понимал, где друзья, а где враги, и что вообще происходит. В любой момент Гуд мог потерять сознание. Но картина, представшая перед его глазами, заставила его вернуться к реальности. В нескольких метрах от разбойника противник намеревался убить человека Маршалла, который из-за ранения не мог защищаться. «Даже раненый воин способен сражаться!», - подумал Гуд, имея в виду и себя, и, преодолев расстояние в несколько прыжков, снес голову врагу. - Поднимайся, друг. Разбойник протянул руку спасенному, но тут же отпрянул. Воин был мертв. Как ни странно, это показалось Робину очень плохим знаком: он пытался спасти того, кого спасти уже нельзя … Развить мысль разбойнику не удалось. Обернувшись, он буквально в последний момент успел остановить меч, предназначавшийся его горлу. Датчанин, напавший на разбойника, не дал времени оценить обстановку и продолжил наступление. Робин успевал лишь защищаться и отходить. Силы покидали его, и он понял, что если не произойдет чудо, этот бой будет последним в его жизни. Резкая боль подтвердила его опасение. Напали сзади, поэтому Робин даже не мог определить, какое оружие прошло между его ребер. Обессилев, разбойник выронил меч и упал на колени. Умирать он не боялся. Он боялся того, что никто не продолжит его дело. Мач был предан королю не меньше самого Робина, но вряд ли после его смерти он найдет в себе силы бороться дальше. Джон мог бы занять его место, но его волнует лишь судьба крестьян, а не политика. Джак и Уиллу следует подумать о себе – Робин не сомневался, что рано или поздно они создадут семью. И в последние секунда своей жизни, наблюдая, как датчанин поднимает меч, чтобы отсечь ему голову, Робин размышлял над весьма неподходящим вопросом: «Куда, черт возьми, подевался Алан?!»
Я рыцарь веры, на колени, дикари! Любую ересь я сотру с лица земли!
Умиротворённое спокойствие леса, погружённого в тишину, лишь изредка нарушали резкие звуки, отдававшиеся в ушах раскатами грома. Однако со временем к привычным потрескиваниям веток и шелесту листвы начали примешиваться звуки отнюдь не природного характера. Крики и какой-то грохот, больше всего похожий на топот конницы. Гисборн хотел углубиться в лес, подальше от потенциальной опасности, но в итоге любопытство пересилило. Он слез с коня и, привязав его к дереву, крадучись направился в сторону, откуда доносился шум. Представшая перед ним картина не особо удивила его. Гай уже собирался возвращаться, как вдруг его внимание привлёк человек, вышедший из леса и нетвёрдой походкой направившийся к полю боя. Рыцарь ухмыльнулся, глядя на незадачливого пьянчужку, выбравшего неверную тропинку. Но мгновение спустя улыбка стёрлась с его лица. В мужчине он узнал отнюдь не пьяного крестьянина, а главаря разбойников – Робин Гуда. Гисборн со злостью сплюнул и, развернувшись, скрылся в лесу.
Conscientia, что в переводе с латинского означает «совесть». Что есть совесть? Можно сказать, что это некая способность человека ставить для себя моральные и нравственные принципы и границы, анализировать собственное поведение и делать выводы, что неминуемо может повлечь за собой такое неприятное явление, как угрызения совести. В любом случае, как совесть не назови, чувства она у всех вызывает одинаковые. И эти чувства отнюдь не понравились Гисборну, который, к слову сказать, впервые в жизни испытывал это весьма тошнотворное ощущение. Не понравилось это и его коню Неведомому, которого рыцарь то останавливал, натягивая поводья, то понукал ускорить шаг. Определившись, в конечном счёте, куда он всё-таки собирается ехать, Гай резко развернул коня и помчался обратно. Отвечать на вопрос, какого чёрта он это делает, Гисборн не собирался, решив оставить эту неразрешимую задачу на завтра.
Неведомый на полном скаку вылетел из леса и под градом стрел помчался по отрезку земли, отделявшему Шервуд от поля битвы. Вороной конь врезался в массу людей, Гисборн рубил мечом направо и налево, освобождая себе дорогу. Он видел, как Гуд осел на колени, как с обеих сторон враг готовился нанести роковой удар. - Как бы не так, - прорычал Гай.
Он резко потянул поводья на себя и Неведомый встал на дыбы. Он угодил копытом в спину одному из воинов, и тот ничком повалился на землю. Шансов, чтобы откатиться в сторону, у него не было. Конь опустил обе ноги аккурат на него. Второму Гисборн отруб кисть вместе с зажитым в ней мечом.
- Гуд! – гаркнул Гай. – Я вдруг вспомнил, что не убил тебя и решил вернуться, - он подхватил разбойника и затащил его на коня. – Но, что я вижу? Ты ввязался в таком состоянии в самую гущу сражения и чуть не позволил прикончить себя каким-то непонятным людям, которых ты вообще впервые в жизни видишь. – Он уже практически добрался до края поля. – Я бы, конечно, мог на тебя обидеться и счесть это за измену, но всё же я решил, что лучше я вытащу тебя из этой заварушки, немного подлечу… - они уже были под прикрытием густой листвы Шервуда, - …а потом прикончу.
Только сейчас Гисборн заметил, что по его правой ноге стекает струйка крови.
Остановив коня перед палаткой, где разместился шериф, Биньямин ловко спрыгнул на землю, при этом даже не выпустив свою добычу из рук. Подведя коня к одному из стражников, разместившихся у входа в палатку, он накинул поводья тому на копьё и без лишних слов юркнул внутрь тряпичного сооружения. Тяжёлый густой воздух, застоявшийся в палатке, едва колыхнулся, когда Биньямин зашёл. Две жирные мухи носились у самого потолка, тычась носами во все углы. Мордерер ленивым движением швырнул отрубленную кисть Эссекса на стол. - Я решил, что голова здесь будет смотреться не очень эстетично, поэтому принёс вам руку, - он уселся на единственный стул, стоявший рядом со столом, и откинулся на спинку, сложив руки на животе. - Но, если вам больше нравятся головы, то вы ещё успеете застать её свеженькой недалеко отсюда. Подобная весть не могла не обрадовать Вэйзи - ведь если Эссекс убит, значит оборона Маршалла трещит по швам, и значит скоро битве конец. Но, на самом деле, рука нужна была ему для несколько иного плана. Вэйзи брезгливо надел перчатки, а затем взял в руки кисть Эссекса и стащил с пальца кольцо лорда. Очевидно, старик опасался трупного яда. Он окунул кольцо в бокал и поболтал там, судя по всему, чтобы омыть, а затем выудил его оттуда и протянул Биньямину. - Осторожнее! Оно теперь отравлено. Твоя задача - отвезти его принцу Джону в Ноттингем и передать лично в руки. Удостоверься, чтобы он взял его и подержал. Думаю тебе доставит удовольствие узнать, что ты прервешь династию Плантагенетов... Вэйзи кинул перстень на столик и откинулся на спинку стула, зашвырнув ногу на ногу. - Не вздумай взболтнуть, что я тебя послал с этим. Тебе никто не поверят и тебя жестоко казнят, а у меня потом будут неприятности. Так что, если хочешь получить дворянский титул - смолчишь. Захочешь сдохнуть - сболтнешь. Он встал. - Приедешь в Ноттингем. Попросишь аудиенции. Скажешь, что срочно - вести о победе над мятежниками. И передашь принцу перстень, как знак победы над Эссексом. Биньямин фыркнул: - Неужели вы думаете, что принц отравится, лишь докоснувшись до кольца? Нужна как минимум небольшая ранка. Впрочем, это я могу устроить, - он достал из-за голенища сапога длинный острый нож и, подкинув его, поймал двумя пальцами за лезвие, после чего тут же запустил в одну из подпорок, державших шатёр. - Ты еще юн и неопытен! - бросил Вэйзи. Он был явно не впечатлен - Гисборн и не такие штуки отмачивал. - Но я тебя всему научу. Он указал пальцем на перстень. - Яд действует через кожу, достаточно соприкоснуться. Он из ядовитых грибов. Уж не знаю, как это удается алхимикам, но Уинчестера, который сдал мне всех своих товарищей по коалиции я с утра отравил именно им... Прости, может стоило поручить это тебе, но я не мог отказать себе в удовольствии укокошить этого похотливого старикашку. Биньямин нацепил кожаные перчатки и, взяв кольцо, внимательно рассмотрел его со всех сторон. Ничто не выдавало признаки нанесённого яда. Кольцо как кольцо, его можно положить в груду таких же и никто никогда не узнает, что единственно оно отравлено. - Это всё, конечно, очень интересно, но... Что если меня не допустят к принцу? Или мне придётся передать кольцо через третьи руки, и этот третий падёт жертвой коварного яда... К тому же я слышал, что принц Джон немного с придур... с придирчивым характером и может и не захотеть принимать кольцо покойника из рук незнакомца. Впрочем... - Мордерер снял перчатку и надел кольцо на палец, однако, тут же его снял. На его бледном лице промелькнула тень улыбки. - Вы всё пытаетесь покорить сарацин, но лучше бы вы у них поучились. Люди, которые долгие годы обучали меня, каждый день давали мне немного яда. Со временем порция увеличивалась, так что мой организм стал практически не восприимчив к яду. Не ко всему, конечно, и не в чрезмерных дозах. Но ведь оборотень должен быть неуязвим, - он оскалился в неприятной усмешке. - К принцу пропустят. Его охраняют мои люди, а они уведомлены, что приедет гонец со срочными вестями...Если принц не наденет кольцо, ты сам наденешь ему его на руку. Биньямин усмехнулся: - Будет исполнено, милорд.
С того момента как Биньямин уехал, прошло никак не менее получаса, и хотя отряд Маршалла сильно редел, но воины не сдавались: собравшись в небольшую группу они встали спиной к спине, отражая любые атаки уже порядком ослабевших датчан и мусульман. Шериф, наблюдавший за ходом битвы уже порядком начал терять терпение. Силы Маршалла уже были совсем на исходе. Высоко поднявшееся солнце слепило его и жгло через доспехи. Пот струился ручьями со лба и во рту все пересохло. Кровь врагов на лице и руках запекалась и приносила неприятные ощущения. Вокруг него падали бездыханные враги и союзники и ощущение конца было близко как никогда. Где-то чуть поодаль в строю рубился его младший брат. Но в лицах его армии не было страха - лишь какая-то сталь, фатальность, неизбежность. В их глазах бурлил гнев и осознание своей правоты.
Рахим бросился вперед с группой наиболее опытных воинов, в надежде расколоть остатки отряда Маршалла, рассеять его, но брат лорда встретил удар и выдержал его - клин мусульман ударился в щиты англичан, раздался оглушительный грохот, перекрываемый уже даже не криками, а нечеловеческим ревом, издаваемым воинами. Сверкнул меч и голова Рахима, подняв небольшой фонтан кровяных брызг отлетела в сторону. Внезапно из строя врага, сжимая в одной руке меч, а в другой - небольшой топор, вырвалась воительница Аннеке и направилась к Маршаллу-старшему. Она прекрасно понимала, что часть солдат сражается в первую очередь за своего командира, и выведи она его из строя, ход битвы непременно бы преломился. Она налетела на Маршалла словно вихрь, разбивая в стороны окружавших его воинов, и нанося удар по удару по его щиту, заставляя лорда отступать назад. Маршалл неудачно парировал мечом и тотчас его лишился - оружие не выдержало такой долгой битвы и клинок раскололся на части. В следующий миг меч воительницы полоснул Маршалла по боку и он упал. Через секунду топор обрушился на щит и лорд услышал хруст - очевидно предплечье не выдержало и вместе со щитом рука упала на тело. Но этой секундой он успел ухватить себе преимущество и, схватив с земли осколок копья, с наконечником, ударил им Аннеке в живот. Удар оказался недостаточно сильным - острие лишь вошло на пять или шесть дюймов. Воспользовавшись замешательством противницы он пнул ее в колено, сломав его, уперев при этом древко копья в землю. Воительница осела под собственным весом и наконечник вышел из спины. Тотчас же Маршалл отполз в сторону. Противница не издала не единого звука, лишь так и осталась стоять на одном колене, подпираемая осколком копья. Изо рта ее потекла тонкая струйка крови. Маршалл и сам потерял ее достаточно, в глазах уже начинало темнеть, солнце виделось уже через пелену.
И в этот миг произошло внезапное, то, чего никто не ожидал - в лесу началось шевеление и через несколько мгновений из него вырвалась толпа крестьян, вооруженных вилами и топорами и обрушилась на датчан и мусульман с фланга. Те дрогнули. Йорлейф как и Вэйзи явно не ожидал такого поворота событий и скомандовал отступление. Джон Маршалл увидел что его знаменосец пал и решил поднять знамя. Надо было возглавить контратаку, чтобы крестьяне гнали врага до конца. Он собрал силы и поднял стяг...
Это уже было не больно. Он ощутил только удар. Затем тепло по ребрам справа. Предательская стрела ударила лорду в сердце. Джон пошатнулся, но не упал. Он сделал два шага вперед, затем рухнул на колени и устремил взгляд к солнцу. Мимо него бежали английские крестьяне, гнавшие прочь захватчиков. Внезапно на фоне солнца проявилось распятие - какой-то сельский монах нашел это уместным - гнать мусульман прочь, сжимая в руках символ веры. - Как в Святой земле... - прошептал лорд. - Джон! Джон! - услышал он откуда-то сзади и сбоку голос брата Уильяма. В ответ старый лорд лишь сделал какой-то неопределенный жест рукой, как бы останавливая брата. Сунув ему в руку древко стяга, он прохрипел. - Держи стяг...Не дай...Англия...не должна пасть...Это наша ро... - лорд упал ничком. Он еще видел солнце, слышал свое дыхание...Видел распятие...Оно все темнее, заслоняет солнце...Он умер.
However, the Duke will die before these eyes and he'll know, he'll know, that it is I, Baron Vladimir Harkonnen, who encompasses his doom!
- Кажется, Вэйзи терпит поражение, - подытожила увиденное всеми Элена. Их маленький отряд сохранял гробовое молчание, наблюдая за битвой. Каждый испытывал какие-то чувства, и они явно отражались на лицах, но Элена предпочитала не смотреть на них. Её сердце сжалось на миг при мысли о том, что однажды в гуще такой битвы наверняка окажется Греймор, а потом – Трэвор, а следом за ним – муж Стеллы. Ладонь Элены побелела от напряжения, с которым она сжала дверцу повозки.
Глядя на Камиллу, можно было подумать, что убиенный нынче ночью вампир выпил всю её кровь до последней капли. Лицо её было бледным и застывшим, словно каменное изваяние. Несколько раз она выхватывала из муравейника, на который походило поле битвы, до боли знакомый силуэт. Это был Биньямин. От слегка нахмуренного, но человечного племянника старого ростовщика в нем не осталось ровным счетом ничего. Теперь она видела хладнокровного убийцу, размахивающего оружием и лишающего людей жизни без особого, насколько ей могло показаться издалека, сожаления. И на этом фоне весь ужас мясорубки терялся – она видела и осознавала только свою маленькую трагедию.
- И какой же ты можешь сделать из этого вывод, моя дорогая? - пробубнил, глядя на нее, Годфри. В противовес ему, лицо Греймора сохраняло совершенно беспечное выражение, как будто бы он просто наблюдал на гладиаторскими боями и он лишь воззрился на Элену, приподняв одну бровь. - Зная Вэйзи, можно сделать только один вывод. Он найдет других союзников и жестоко отомстит. А крестьян обложит ещё парочкой налогов, так что они смогут на полях лишь работать, а не в битвы вступать, - ответила Элена и бросила взгляд на Камиллу. – Ты в порядке? Роберт, может, ей не стоит на это смотреть, - спросила Элена, повернувшись к мужу.
- Я в порядке. Не беспокойтесь, миледи, - с полным безразличием ответила Камилла. В это мгновение где-то за лесом раздался рокочущий грохот и вдалеке начало медленно подниматься облако пыли. Повисла тишина, и даже на поле боя все на мгновение замерло. - Что-то подсказывает мне, что не обложит... - пробормотал барон. - Два варианта: либо стража Ноттингема выстроилась в шеренгу по стене и все они одновременно подпрыгнули...либо это был взрыв черного пороха...Помнится, я уже его переживал не так давно... - В конце-концов не так уж и важно, кто побеждает в битве - силы повстанцев или силы Вэйзи. - назидательно проговорил Годфри. - Мы должны использовать эту ситуацию на пользу себе. Исход битвы предрешен... Он кинул взгляд на бегущих прочь альмохадов и датчан. - Нам надо возвращаться в поместье и готовить наши деньги для кредитов этим расточителям. - Или готовить армию... - пробормотал барон. Годфри в ответ хохотнул опущенными углами рта, словно бы чуть закашлялся. - Ну ежели хотите - готовьте армию... - Я уже приступил к реализации этого плана. Элена тихонько вздохнула – двое главных мужчин в её жизни, похоже, так и будут противостоять друг другу в тесном сотрудничестве, и в этом парадоксе ей придется либо лавировать, либо выбирать чью-то сторону. Для Камиллы же, хоть она и не поняла того, что происходит между Годфри и Греймором, выбор был очевиден.
- Побеждает тот, на чьей стороне сила, - произнесла она.
- А сила нуждается в деньгах, - парировала Элена. – Деньгам же нужна защита. Все взаимосвязано.
***
А вот у Вэйзи взрыв замка, в отличие от семейства Метценгерштейна, вызвал не приступ разглагольствований, а шок. Если до этого, увидев высыпавших из леса крестьян, он ощутил лишь заметное беспокойство, то теперь у него внутри словно все опустело. - Скруп...ты видел то же что и я? - обратился он к казначею. - Да милорд...Мне кажется, что это черный пор...порох... Шериф еще немного помешкал а затем рявкнул. - Скорее в замок! Там же остался этот чертов принц Джон! Шериф дал коню шпоры и погнал в сторону замка. Скруп увязался за ним. Пока ветер развевал по ветру три волосины на голове этого умудренного жизнью старика, сам Вэйзи думал, что неплохо было бы, чтобы Биньямин успел отравить принца. После взрыва замка никто и задумываться о покушении не стал бы - останки под руинами были бы явными свидетелями смерти от взрыва...
However, the Duke will die before these eyes and he'll know, he'll know, that it is I, Baron Vladimir Harkonnen, who encompasses his doom!
