Прошло несколько лет после падения Ноттингема. Арчер - новый лидер разбойников. Однажды, гуляя по руинам замка, он находит там бывшую служанку шерифа с ребенком (есть продолжение их истории - про любовь и все такое... здесь я выбрала только 2 первых главы: про прошлое и настоящее)
Пролог
Любой мир, в каком бы времени и пространстве он ни находился, всегда одинаков и предсказуем. Тень борется со светом, а свет — с тенью. В этом нет ничего необычного и ужасного, потому что таков естественный порядок вещей в природе.
Власть решает свои проблемы, простолюдины, копошащиеся около ее ног, — свои. И по большому счету никому нет дела ни до чего на свете, кроме собственных, порой сумасшедших, устремлений. Поэтому одни безумцы верят в силу оружия, другие — в разум, третьи — в героев, которые придут и обязательно спасут их от всех возможных и невозможных напастей.
И вот про этих-то самых героев слагают легенды и мифы, которые еще долго живут в памяти людей.
Однако в конечном итоге и это проходит. Покрываются тленом забвения былые подвиги, и на смену им после заката солнца выползает вечная, абсолютная тьма беспамятства, в бездонном чреве которой хранятся только смутные обрывки воспоминаний о тех немногих, чьи имена оставили след не только в людских сердцах, но и в исторических хрониках.
Память о тех, кто вовсе не был героем в буквальном смысле этого слова… Добавлено (13.09.2009, 01:01)
---------------------------------------------
глава1.Будет сердце любить и страдать…
Арчер неслышно бродил по развалинам Ноттингема, вяло пиная все, что попадалось ему под ноги. Вот уже несколько лет прошло после того ужасного дня, когда он разом лишился всех своих родственников. Гай, Робин, Изабелла – все они пронеслись как три кометы, оставив яркий след в его душе, которую грызло неотвратимое желание вернуться назад. В Йорк. К ней…
О, Гвен…
Когда тебе всего двадцать пять, на дворе лето и до этого жизнь казалась нескончаемо долгой и прекрасной, особенно тяжело мириться с тем, что все теперь уже не будет таким как раньше. Никогда.
Гвен… лучшая женщина, которую он когда-либо встречал. Умная, знатная, состоятельная… С ней Арчер познал то, о чем стыдились говорить не только в приличном обществе, но и в придорожном трактире за кружкой эля. Страсть, бурная, всепоглощающая… заставляющая твое сердце биться снова и снова, несмотря ни на что, даже если завтрашний день окажется последним в твоей жизни, возносящая тебя на вершину счастья, куда ни за что не попасть простым смертным. Каждый раз, поддаваясь ее искушению, ты сгораешь в пламени огнедышащего дракона и потом, как феникс, заново возрождаешься из пепла. Теперь этого больше нет! И никогда не будет! Шериф Йорка обо всем догадался и поспешил поскорее избавиться от жены. Старый дурак…
В руинах уже давно никто не жил кроме всякого рода животных. Люди покинули это место и отправились в деревни и другие города в поисках счастья. Арчер довольно часто приходил сюда, поэтому три летучих мыши, сорвавшихся с потолка чьей-то уцелевшей комнаты и вылетевших в окно, его не удивили.
– Вы кто? – неожиданный, но в то же время приятный голос напугал Арчера настолько, что он мигом забыл про Гвен и не заметил, как уже стоял с ножом в руках около той, кто посмел его побеспокоить.
– Могу ли я задать тот же вопрос? – неловко проговорил он, пряча нож.
– Я Лейла. Мы живем здесь вместе с сыном. Я была служанкой при дворе шерифа.
– Но ведь шерифа больше нет – почему бы тебе не отправиться домой и жить там?
Лейла расплылась в загадочной улыбке – по ее глазам можно было понять, что она хочет спросить то же самое.
– Потому, что мой дом здесь, – девушка опустила голову и стала делать вид, что ей интересны собственные ноги. – Я видела, как вы с Робином Гудом сожгли замок. Почему, интересно, ты всё еще здесь? У стаи появился новый вожак?
– Ээ… – Арчер замялся, – да… Да, считай, что теперь всё так. И… мой дом тоже здесь… просто… я еще не привык. Поэтому я и здесь.
Их беседу прервал звонкий голос ребенка, звавшего к себе. Арчер обернулся и увидел мальчика, на вид лет семи. Лейла тут же подбежала к нему и взяла за руку.
– Мама, кто этот человек? – мальчонка подошел к Арчеру и стал внимательно его рассматривать. – Я возьму это, – он остановил свой взгляд на ноже, который несколько мгновений назад еще был приставлен к горлу предполагаемой жертвы.
– Малыш… ты еще очень маленький, – Арчер присел на корточки и заглянул в его серо-голубые глаза. – И почему ты решил, что я тебе его отдам?
– Потому, что я шериф Ноттингема! – милое личико исказилось в грозной гримасе. – И ты сделаешь это немедленно.
– Робин, перестань! – вступилась мать. – Это не шутки!
Но, по-видимому, Арчер решил поиграть и притворился покорным:
– Как пожелаете, милорд, – он вытащил нож, – но Вам следует быть осторожным: Вы не знаете, что за грозная сила таится внутри этого лезвия. Оно способно забрать тысячи… миллионы жизней, чтобы утолить свою жажду их кровью…
– Пойдем, Робин, – Лейла никак не могла привлечь внимание сына, – скажи спасибо этому человеку за подарок.
– Срочные дела ждут меня, – Робин постарался сказать это как можно более серьезно, хотя было заметно, что он вот-вот рассмеется, – но… мы еще встретимся, – тут он, наконец, не удержался, и вся мрачная комната наполнилась его звонким детским смехом.
За все эти годы почти ничего не изменилось. Старые душевные раны постепенно затягивались, а неукротимый огонь ненависти, клокотавший в душе, медленно угасал, так что к некогда почерневшим от горя глазам стал возвращаться их естественный цвет.
Его больше нет!..
Постепенно образ Робина Гуда стирался из памяти. Даже Кейт, чья любовь к нему так и осталась навсегда безответной, начала поглядывать в сторону Арчера, что жутко не нравилось Мачу. Каждый раз, когда Арчер называл ее зайкой, Мач хотел просто отрезать ему язык – да кто он такой, этот невесть откуда взявшийся брат Робина? Кто ему дал право так обращаться с ней? Если он главный – это еще не значит, что все девушки должны непременно принадлежать ему. А что, если…
– Ты уже начал беседовать сам с собой? – мысли Мача прервал неожиданно появившийся Тук.
– Что?.. – Мач встряхнул головой. – А, Тук… ты что-то сказал?
Страх и напряжение ушли из взгляда друга. В его потухших глазах снова зажегся огонь, порожденный ненавистью, и Тук понял — жизнь еще не ушла из этого молодого, полного сил тела. Она просто застыла на некоторое время на самом краю пропасти, не зная — качнуться ли назад, чтобы упасть в спасительные объятия тьмы, или же сделать над собой неимоверное усилие, шагнув вперед.
– Все еще ненавидишь его? – Тук присел рядом с Мачем.
– Я?.. Да нет, что ты? Он… он нормальный, хороший, – Мач не знал, как ответить, – он мой друг и брат Робина. Почему я должен его ненавидеть?
– Привет, друзья! Что вы тут делаете?
Кейт… Такая же, как и всегда. Веселая и беззаботная. Словно и не было никакого Гуда…
А значит, сегодня будет таким же, как и вчера.
Добавлено (13.09.2009, 01:05)
---------------------------------------------
глава2.Я не забуду тебя.. никогда!..
– Робин, оставь дерево в покое!
– Но мама, я хочу научиться кидать нож так же как мой отец!
– Нам пора идти!
Дзынь-шлеп… Звук отскока ножа от столетнего дуба разозлил последнюю сидящую на нем птицу. Робин проводил ее взглядом и снова, нахмурив брови, уставился на дуб. Что ж, видно, старик оказался сильнее…
«Я еще не закончил!»
Первая, вторая, четвертая, третья… та-ак… теперь третья, четвертая, вторая, первая – Лейла сидела перед треснувшим зеркалом, заплетая в косу непослушные пряди. Как же все это уже надоело… Грязный вонючий трактир, его противный до ужаса хозяин, посетители, которых постоянно приходится развлекать только из-за того, что ты женщина… косые взгляды и кривые ухмылки… «ненароком» вылитый на одежду эль. Драка. Поножовщина. Смерть.
И с этим приходилось мириться, потому что другого способа достать деньги у Лейлы просто не было.
Первая, вторая, четвертая, третья…
– Ро-обин! Сынок! Сходи, нарви полевых цветов.
– Мы навестим отца?
– Да.
Вот уже пятый год подряд они шли по этой тропинке к могиле. В любой день, в любую погоду Лейла всегда приносила сюда букет цветов и подолгу сидела здесь, в тени калинового куста, вспоминая тот самый день, когда ОН впервые сам пришел к ней…
Это был день свадьбы. Прекрасная солнечная погода, улыбка и смех сбежавшей невесты, злорадная ухмылка шерифа, который в тот момент был так похож на жабу, удивленные гости и ЕГО лицо. Растерянное, немного грустное… Всей душой Лейла ненавидела леди Мэриан и мечтала оказаться на ее месте, стоя там, рядом с ним, и сказать «да»… «Сэр Гай, ну зачем Вам эта леди Мэриан? Она же Вас совсем не любит – разве Вы не замечаете?»
ОН ничего не замечал и доверял ЕЙ, как никому другому. Но в тот день все изменилось.
Лейла стояла у окна и всматривалась в привычные очертания городских стен и башен. Солнце едва касалось горизонта, отражаясь в больших серых глазах, наполненных грустью и тоской. Замок погружался в сон…
Привычный звук шагов по длинному коридору разорвал вечернюю тишину. Лейла не обернулась – ОН уже дал всем понять, что хочет побыть один, наедине с мыслями, забыть этот ужасный кошмар, забыть все. Сейчас ОН войдет в свою комнату, и жизнь снова будет такой, как раньше – Мэриан, Мэриан, Мэриан… я весь Ваш – забирайте!..
Но звук становился все громче. Значит, в комнату ОН не пошел.
– Эй, ты! Почему не спишь?
– Сэр, я… просто смотрю на закат…
– И что ты видишь?
– Я вижу дом… и своих родителей. Я простила их, несмотря на то, что они продали меня.
– Легко тебе…
– Потому, что я служанка?
– Нет.
– А почему же, тогда мне легко? – Лейла снова повернулась к окну.
– Потому, что тебе нечего терять.
– И все?
– Порой этого достаточно. Принеси мне вина.
Одному Богу известно, о чем думал сэр Гай, провожая Лейлу взглядом. Когда она вернулась в коридор, ЕГО там уже не было. «Наверное, в комнате, – подумала Лейла, неслышно идя по каменному полу – бедный… неужели я единственная, кто любит его по-настоящему? И что он нашел в этой леди? Смотрит в упор и не видит, как его просто используют».
Она оказалась права – ОН уже был в комнате.
– Сэр, я принесла Вам вино.
– Отлично, – Гай подошел к столику, куда Лейла поставила поднос, и взял бокал, – выпьешь со мной?
– Я?..
– Ты, – ОН взял ее за руку; она почувствовала легкую дрожь, пронизывавшую тело до кончиков пальцев.
В иной жизни они вполне могли родиться братом и сестрой или, неожиданно встретившись, стать супругами. Раствориться друг в друге, познав истинное счастье. Вырастить много детей и прожить вместе до старости лет.
В другой жизни все могло бы сложиться иначе. Но только не здесь и не сейчас.
– Да. Это… сделает меня счастливой.
Последний луч заката ярко блеснул в медно-рыжих волосах Лейлы.
– Иди ко мне… моя прелесть…
Первый поцелуй. Сначала робкий, но затем все более страстный. Руки Лейлы обвили ЕГО шею, его руки крепко сжались у нее за спиной. Ее губы… живые, теплые… она обвила его руками, словно никогда больше не выпустит и никому не отдаст; сейчас ЕМУ казалось, что она Мэриан. Наверно, долгие годы он жаждал вот этой минуты, жаждал ее, Лейлу, и попросту не позволял себе видеть в ней женщину!
Такую, как леди Мэриан.
Донес ли он ее до постели на руках, или они шли вместе? Этого уже никто не помнит. Ей казалось — он ее отнес, а может быть, и нет; но вот они оба на постели, и она ощущает ладонями ЕГО тело и прикосновения к своей коже. Она оплела его руками и ногами — живыми, гибкими шелковистыми узами, мучительно, нерасторжимо… он зарылся лицом в ее шелковистые кудри, прильнул щекой к ее теплой, мокрой от слез, щеке и отдался сводящему с ума отчаянному порыву. Мысли закружились, смешались, и сознание померкло.
Ночь… и тишина.
Гай и Лейла.
Одиночество и верность.
Она все так же смотрит в окно и думает, что видит свой дом и семью. ОН спит, обхватив ее одной рукой, словно даже во сне утверждая, что она принадлежит ЕМУ. А она несказанно счастлива, за всю жизнь ей не припомнить такого полного счастья. Проданная шерифу за долги отца, она не могла даже мечтать об этом. Обычная служанка, каких тысячи… И теперь они вместе… Казалось бы, навсегда…
– Я люблю тебя, – шептала Лейла, перебирая ЕГО черные, как смоль, волосы, – и мы всегда будем вместе…
Теперь она всегда рядом с ним. Теперь у нее есть Робин – и он так похож на отца. И теперь ей есть, что терять.
Лейла положила цветы на могилу, взяла сына за руку и отправилась в трактир.
:drool: 
